Пахло от завлита старой дачей. Передвигалась она по коридорам театра боком и голову наклоняла при разговоре, как динозавр в фильме «Парк Юрского Периода».
К её мнению никто не прислушивался. Тем более, говорила Людмила Алексеевна тихо, без желания быть понятой. Она поддакивала главному режиссёру, кивала, записывала за ним всякие глупости, и была единственным человеком в театре, который никому не мешал.
Случилось так, что главный режиссёр взялся ставить пьесу для молодёжи. Людям вокруг было всё равно. Но Людмила Алексеевна неожиданно выступила против. Она вошла в кабинет главного с экземпляром пьесы и встала возле двери, наклонив голову набок.
– Прочитали? – спросил главный.
– Да, – ответила Людмила Алексеевна.
– Напишите анонс в газету, что готовится к постановке, и так далее, ну вы знаете.
Разговор был, в общем-то, окончен. Но Людмила Алексеевна не уходила.
– Вы хотите это ставить? – спросила она неровным голосом.
– М-м, да. Хочу, – Главный, которому Людмила Алексеевна досталась по наследству от предыдущего режиссёра, первый раз в жизни внимательно посмотрел на завлита. – А что?
– Это очень плохая пьеса.
– Правда? Почему? – режиссёр уселся в кресле удобнее.
У Людмилы Алексеевны участилось дыхание. Так много захотелось ей сказать:
– Она написана безграмотным человеком. И язык, и образы. Нет ничего светлого в ней. Она банальная, с надрывом, но надрыв этот нехороший, искусственный…
Главный позволил Людмиле Алексеевне высказаться. Пока она говорила, думал, как поставить её на место. Решил обойтись без жёсткости. Как дипломат. Он мягко улыбнулся и произнёс:
– Полностью разделяю ваше мнение, – он считал себя немыслимым знатоком человеческих душ. – Но пьесу эту буду ставить, только, чтобы привлечь молодёжь. А вы ведь знаете вкусы нынешней молодёжи.
Людмила Алексеевна мелко закивала, потопталась на месте и покинула помещение.
В комнате с табличкой «завлит» всегда было душно. Форточка была забита гвоздями ещё две зимы назад. Дверь Людмила Алексеевна тоже запирала. Дверь открывалась наружу. Она мешала художнику. Заносчивый и вечно недовольный он вместе с монтировщиками, таскал декорации по коридору. Декорации походили на здоровенных роботов-трансформеров, такие же сложные и бессмысленные.