В раю, где формы без изъяна,
Но где не запрещен каприз,
Влюбилась как-то обезьяна
В лазоревых сиянье риз
Блистательного серафима,
Что, опираяся на меч,
Шагал у стен невозмутимо
Меж темных кипарисных свеч.
Влюбилась же она не в шутку,
Раз, словно маятник какой,
Качалась каждую минутку
За ним, не находя покой.
Она любовные гримасы
Почище, чем любой тенор,
Умела корчить, выкрутасы
Же руконог ее танцор
Не передал бы из Марьинки,
Не объяснил балетоман.
Подарочки ей без заминки
Давал магический карман
Деревьев райских и рабатки
Неувядающих садов,
И много всякой снеди сладкой
Меж гордых Ангела шагов
Валялось в вертоградах Божьих,
Наказанных Адаму вилл,
Но Ангел почему-то рожи
Влюбленной сей не возлюбил
И, в петлю гибкую лиану
Связав, закинул в кипарис, —
И перебросил обезьяну
Чрез рая золотой карниз.
Увы, влюбленною макакой
Такой и ты, поэты, стоишь
Пред рая крайнею абакой,
И песен золотой камыш
Подкашивает беспощадно
Какой-то черный серафим;
С покинутою Ариадной
Ты в лучшем случае сравним.