Апофеозом этой традиции можно считать монументальное произведение Пьера де Отвиля, цикл из трёх поэм: «Жалобы влюблённого, принявшего обет любовного устава», «Исповедь и Завещание влюблённого, погибшего от тоски» и «Перечень вещей, оставленных скончавшимся от тоски влюблённым». Сюжетно и идеологически поэмы вписываются в растянувшийся на полтора столетия литературный спор о Безжалостной Прекрасной Даме, начало которому положило одноимённое произведение Алена Шартье[4], Пьер де Отвиль развивает одно из поздних ответвлений этого сюжета: горе и смерть влюблённого связаны уже не с жестокосердием Дамы, а с её преждевременной смертью. Страдающий и несчастный, покинутый влюблённый предвидит собственную гибель от тоски и составляет завещание.
Влюблён к несчастью – нет в любови счастья,
Ненастней жизнь, чем бури и ненастья, —
Чуть жив, лежу плашмя в недуге жутком,
Терзаем горем, тягостной напастью,
Боль в теле, в сердце боль от безучастья,
Но до сих пор ещё здоров рассудком,
И зная – смерть, безжалостный ревнитель,
Кружит, грозит войти в мою обитель,
И предвкушает время похорон,
Её томит не опочивший житель,
Ждёт в нетерпеньи жизни похититель,
Когда избуду муку, покорён,
И думая, что нет вернее вещи,
Чем смерть, и близок час её зловещий, —
Что до меня, то сам я не пойму,
Терпя давно тоски унылой клещи,
По смерти Дамы чуя скорбь всё резче —
Зачем я тут, и годен я к чему,
И, ведая тревогу зол случайных,
Внезапных, умертвительных, печальных,
Пока не полонён мой ум туманом,
И голос жив, без судорог молчальных,
В делах распоряжусь я поминальных,
Как это должно добрым христианам.
О, смерть, проклятое созданье!
Сурова ты без оправданья,
Похитив ту, в ком жизнь моя.
Из лучших с лучшей расставанье!
Но знай, пребудет воздаянье —
И над тобой есть Судия.
Уверен я, что никогда
Тебе не делала вреда
В поступках, в мыслях, ни в навете
Та, что любого зла чужда,
И незаслуженна беда,
Так есть ли справедливость в свете?
Я не по праву обездолен,
Жить без наследства приневолен,
Мне предназначенного честно,
И вот – безрадостен и болен,
И мне лишь смертный путь дозволен,
И думать о душе уместно.
Но думать как, с чего начать,
Где для прощанья силы взять —
Сознанье мутно, думы вялы,
Когда б о смерти рассуждать
Без мысли – вот бы благодать,
Тогда бы, верно, легче стало.
(Пер. Я. Старцева)