Октябрь застыл, угрюм и черно-синь.
В затишье мрачных и немых пустынь
Над площадью унылой городка
Тоскою ночь нависла – ночь-тоска.
Спят будки, облетевший сад молчит,
Не лают псы и сторож не стучит.
Взрыдает ветер и утихнет вдруг.
Но неподвижен в небе яркий круг.
Луна стоит, и в черной тишине
Подвластно всё Луне, одной Луне.
Украдкой, вдоль белеющих домов,
Иду к тебе, Луна, на тайный зов.
С холодной башни мерно полночь бьет.
Протяжно медь стенящая поет.
Рыдает время; безнадежный вой!
Он не разбудит город неживой,
Обитель трупов, дышащих в гробах,
Непогребенный, но бездушный прах.
Но царство тленья не страшит мечты:
Над черным склепом мне сияешь ты.
Заворожен томящей тишиной,
Я светлый дух, скользящий под Луной.
И дев земных померкла чистота:
В полночный час Луна – моя мечта.
Тебя одну, прекрасная, люблю.
Неумолимая, тебя молю.
Немая дева вечной красоты,
Бессмертная, неодолима ты!
Бесстрастная, не дрогнешь ни на миг:
Прекрасен, ясен царственный твой лик.
Две звездочки мерцают с двух сторон
В торжественном молчанье похорон.
И озаряют траурную твердь
Три гения: Луна, Любовь и Смерть.