В степи под Курском ветер прихотливый
На легких крыльях мчится вдоль межи,
Волнуя золотые переливы
Пшеницы, проса и шумящей ржи.
В садах темнеют вишни, рдеют сливы.
Ныряя, с визгом падают стрижи.
В ложбинах свищут косы, и далече
Разносится медовый запах гречи.
Господский дом на берегу реки.
Столетние дубы в аллеях парка.
К реке ползут, пестрея, цветники
Душистых роз. Ветвей живая арка
Сплелась внизу, где плачут кулики
И вьются с криком цапли. Здесь не жарко.
Здесь дремлет воздух, цветом липы пьян,
Щебечут птицы и поет фонтан.
Дневной рубин давно блеснул алмазом,
И, задымясь, исчезла тень кустов.
Хозяин на балконе. Нынче разом
Он перевел четыреста стихов;
С одышкой, щурясь воспаленным глазом,
Сложил словарь, собрал тетрадь листов
И, утомясь от пристальных занятий,
Встал в парусиновом своем халате.
Гримасой морща ястребиный нос
И бороду белеющую гладя,
В большой бинокль он смотрит на покос,
Бормочет про себя и слышит, глядя,
И сена дух, и сладкий запах роз.
Но вот несут тарелки Петр и Надя,
И на конце накрытого стола
Уже хозяйка место заняла.
Старик обломком был времен суровых,
Той невозвратно схлынувшей волны
Понятий здравых и людей здоровых,
Что, воспитавшись в нравах старины,
Обычаев не жаловали новых.
Среди глубокой сельской тишины,
Поклонник верный музы и природы,
Он думал, жил и чувствовал – вне моды.