– Оля, Оля! Не забывай о выборе! Ты сама…
– Да! Как это по-мужски – заставить меня выбирать между тобой и сыном! Постой, ты собирался уехать без меня, то есть… А где я бы осталась? Я и Степка? Жить, я имею в виду? В Москву нам нельзя! Господи, какая же я дура! Ты же аферист!
– Оля, когда ты оформляла квартиру, подразумевалось, что мы будем вместе! Я надеялся тебя уговорить уехать со мной. Твой сын слишком маленький, чтобы таскать его за собой!
– Что ты собирался сделать с моей квартирой? – жестко спросила она.
– Если бы ты отказалась ехать со мной, вернуть ее вам, – ответил он, глядя ей прямо в глаза. – Собирайся.
«Поверила. Теперь быстренько к Фире», – Влад подтолкнул растерявшуюся Ольгу к двери.
Он тоскливо выглянул из окна машины – пробка на Московском стояла мертво. В обе стороны. «Не успеем!» – до закрытия нотариальной конторы оставалось меньше получаса. Влад набрал номер Фиры Каплан на мобильном. Отключен. Вдруг мимо по разделительной полосе промчался джип. Влад быстро перестроился влево. «Все равно мне сворачивать до кольца, где обычно стоят менты», – подумал он, двигаясь за ним.
– Влад, ты с ума сошел! – крикнула Ольга.
– Помолчи! – резко оборвал он.
Она куда-то исчезла, эта большая черная машина, проложившая ему дорогу. А прямо на него двигалась другая. Такая же черная и похожая на катафалк из-за своих квадратных боков. Толку давить на тормоза не было. Это, видимо, понял и водитель «катафалка». Он смотрел прямо на Влада и матерился. Влад читал каждое бранное слово по движению его губ за лобовым стеклом автомобиля. За скрежетом металла Влад не услышал последнего крика Ольги. Он жил всего несколько минут, успев осознать себя убийцей, но так и не успев раскаяться.
Очень хотелось курить, а сигарет не было. Пачка, которую она прятала от мужа, была пуста. А еще хотелось позвонить кому-нибудь. Но Светка вытаптывала подиум в Милане, а Катерина, еще в конце мая переселившись со своим выводком на дачу, возвращаться в город не спешила. Аля ее понимала – восемь месяцев в году ей приходилось в одиночку сражаться с тремя сыновьями и их чаще всего неадекватным папашей. А на даче с ней жила Нани, ее татарская свекровь, любимая и Алей, и Светкой, и ею, Катериной. Что касается младших внуков, они по неопытности лет не могли еще оценить то сокровище, которое досталось им в качестве бабушки. Поэтому интуитивно выражали щенячий восторг при встрече с ней, искря карими глазами-бусинками.