И в этот раз она ждала машину, нетерпеливо притопывая у школьных ворот. Но вместо отцовской «Тойоты» первым подкатил к школе «Гелендваген». К машине подошел ее новый сосед по парте, и шофер открыл перед ним заднюю дверцу.
– Тебя подвезти? – спросил Марк у нее вежливо.
– Спасибо, нет, – ответила она и отвернулась.
То, что Марик Голод в нее влюбился, ей сказала Нелли, вторая жена отца. Разница в возрасте с Юлькой у них была небольшая, отношения по принципу невмешательства, а глаз у Нелли был точен. Однажды, проходя мимо школы, Нелли притормозила возле стоящей поодаль от одноклассников Юльки и весело ткнула пальцем в Голода.
– Эт хто? – насмешливо пропела она со своим хохлятским акцентом.
– А! Новенький. Марик Голод, – небрежно кивнула головой в его сторону Юлька.
– Голод? Он тебя просто глазами ест! – засмеялась Нелли.
– Больно нужно! – буркнула Юлька в ответ. И забыла. А на дискотеке он пригласил ее танцевать. Ей стало вдруг стыдно: Марик был на голову ниже ее, обладал узкими плечиками, да и приглашение прозвучало как-то неуверенно, писклявым, как показалось Юльке, голосом. Она отказала…
И, похоже, именно Марик Голод снял ее сейчас на обочине шоссе за сотню баксов.
– Домой, – скомандовал голос так и не повернувшегося к ней мужчины.
«А! Какая, блин, разница – Марик или не Марик! – подумала Юлька, расслабившись в тепле салона автомобиля. – Главное, деньги уплачены».
Машина въехала в плавно открывшиеся ворота и остановилась у дома.
– Рашид, свободен до утра. Юля, выходи. – Марик, а это уже точно был он, протянул ей руку.
– Спасибо.
– Пойдем. – Он взял ее ладонь и потянул за собой к подъезду.
Он начал целовать ее прямо в лифте. Поминутно отодвигая ее от себя и заглядывая в глаза. Она не помнила ни цвет его глаз, ни форму носа и губ. Она ничего о нем не помнила. Кроме одного. Ей пришлось уйти из школы из-за его отца. Это отец Марка сделал так, что Юлькиного отца поймали на взятке. И осудили. С конфискацией. Мачеха Нелли исчезла из города еще до суда, наверное, вернулась к себе на Дон, в родную станицу, прихватив часть барахла своего гражданского мужа. Юлька переехала к бабушке в райцентр, а после смерти той отцовская сестра отправила ее обратно в город, в швейное училище, где преподавала ее подруга. Портниха из Юльки не получилась, она нашла свое призвание в другом. В свои двадцать три года Юлька уже считалась «старослужащей», и ее сутенер Каша