Обо всем этом мне рассказал отец, чтобы, наверное, я отвлекся и успокоился, но мои мысли были заняты совсем другим. Я думал не о Фархане и его осле, а только о самолете. Одним словом, именно тогда мне пришла в голову эта мысль. Кстати, ты в детстве тоже наверняка желал, например, перед контрольной по математике, чтобы ваш учитель умер или полил такой ливень, что школу пришлось бы закрыть. Думаю, что многие мечтали об этом… Я тоже много размышлял о том, что делать, если что-то не получается купить. Все-таки мне обязательно хотелось заполучить этот самолет, но как можно было это сделать? Днем хозяин магазина смотрел в оба за своим товаром, а вечером Фархан, работавший охранником универмага, запирал на замок оба главных входа. Надо было придумать какой-то иной выход. Да, это кажется глупым, но тогда я думал, что ничего другого мне не остается. Если бы, стоя у витрины магазина, я пристально следил за всем и увидел, что хозяин застыл на месте на минуту, хотя бы на одну минуту, то спокойно зашел бы внутрь, снял самолет и выбежал наружу. Вместе с тем я понимал, что если бы прохожие или, скажем, другие покупатели увидели, что хозяин замер на месте и какой-то мальчишка несется сломя голову, то заподозрили бы неладное и стали кричать: «Эй! Держите его! Держите!» Тогда бы все было кончено. Или прохожим надо было тоже застыть как вкопанным, но для этого мне пришлось бы еще пристальней за всем следить. Охранник универмага Фархан стоял на своем месте, и когда я добежал бы до него, он тоже должен был застыть. А что бы я делал на улице? Если бы там люди увидели, что в универмаге все будто окаменели, то и они обязательно попытались бы разузнать, в чем дело. Поэтому пришлось бы сделать так, чтобы все прохожие, водители и мотоциклисты тоже замерли на своих местах, так что я бы пробрался через них и добежал до нашей улицы. Уже дома, где, как мы думаем, нас уже никто не побеспокоит, все члены семьи тоже были бы чем-то отвлечены, а я бы припрятал самолет в надежное место, и всё, как и прежде, пошло бы своим чередом. Я даже подумал о птицах. Если бы они не застыли на месте и по своему обыкновению продолжали взмахивать крыльями, наверное, один из этих людей перед тем, как замереть, любовался бы ими. Когда же он опомнился бы, то сразу бы увидел, что птицы исчезли, и тогда что-то бы заподозрил. Но нет, должен признаться, что в ту минуту я ошибался. Люди настолько рассеянны, что если застынут на месте не только на час, но и на год, все равно будут говорить себе: «Вот опять задумались и не заметили, как прошло время».