Сейчас и буду учить казачат очень
грязной, но необходимой работе на войне. Патронов мало и они
дорогие, а штык, как говорил Суворов – «молодец». Тем более и шашки
остались притороченными к седлам лошадей, в окопах с ними лежать и
воевать неудобно.
Я вышел на край спуска-подъема к
броду с нашей стороны и удовлетворённо вздохнул про себя.
Получилось. Внизу мешанина из человеческих тел и нескольких
лошадиных трупов. Вода в ручье и белый песок по его берегам
окрасились кровью. Некоторые лошади стояли, опустив к земле голову,
некоторые стали разбредаться вверх и вниз по ручью. Все хунхузы
были мертвы или выглядели таковыми. Как говорится: «Это им за
наших. Ибо нехер...».
- Вот это мы их навалили! – за моей
спиной раздался удивлённый возглас Ромки. – Неужели всё?
- Нет, Лис, не всё. В лагере человека
три, максимум шесть осталось, -прикидывая про себя количество
трупов,ответил я и перехватил винтовку со штыком, чтобы было удобно
колоть вниз. -Сейчас здесь зачистку проведём и будем думать,
что делать дальше.
- Что проведём, Ермак? - переспросил,
подошедший Вовка Лесков.
- Зачистку, Леший. Я сейчас спускаюсь
вниз и буду ударом штыка проверять, мертвец лежит, или кто из
хунхузов притворился мёртвым. Запомните на всю свою жизнь, только
мёртвый не выстрелит и не ударит в спину. Будете об этом помнить,
проживёте дольше. А пока идёте за мной сзади и прикрываете
меня.
Показав знаками Шаху и Туру, которые
поднялись из окопов и доложили, что все целы, смотреть за дорогой,
как иобговаривали при планировании засады, я с Лисом и Лешим за
спиной, стал спускаться к броду через ручей. Так, первый красавец
лежит, глаза остекленевшие, неподвижно смотрят в небо. Контроль,
есть контроль. Удар штыком в область сердца. Мерзкий хруст
входящего в тело лезвия, и я с трудом выдергиваю винтовку с
примкнутым штыком из теперь уж точно мёртвого хунхуза. Обходим
лошадь, которая стоит, опустив голову вниз, и перебирает мундштуки
языком и губами.
Следующий. Этот лежит лицом вниз.
Когда до бандита осталось дойти пару шагов, тот неожиданно
вскакивает с земли и ударом двуручной сабли, которая лежала под
ним, снизу вверх пытается располосовать меня от паха до шеи. Я на
рефлексах отпрянул назад, выставив перед собой винтовку, но
завязнув в песке, стал падать на пятую точку и от неожиданности
нажал на спусковой крючок. Грохнул выстрел, и хунхуз с третьим
глазом во лбу и снесённым затылком, упал на спину, не выпустив
саблю из своих рук.