За стеклом на виду у проходящих мимо жильцов ему разговаривать было не очень удобно, а потому он пригласил Сухомлинову к себе домой в квартиру-студию, находящуюся в том же жилом комплексе. Елизавета Петровна сразу согласия не дала, потому что считала, что три месяца знакомства еще не повод ходить в гости к начальству, но и отказываться не стала, пообещав подумать над предложением.
Она как раз думала об этом, когда явилась утром на новую работу в аукционный дом. Рабочее место у нее было так же за стеклом. Перед ней стоял монитор компьютера, с которым она сверялась. На столе стояли электронные весы и лежала лупа. То есть весы и лупа лежали в ящике стола, а доставались только во время приема посетителей. А под столешницей была тревожная кнопка на случай, если ворвутся грабители. Хотя грабителям вряд ли что-то могло достаться, потому что деньгами Елизавета Петровна не распоряжалась. Все деньги лежали в сейфе, который находился в специальной комнате за бронированной дверью с кодовым замком…
На всякий случай возле бронированной двери дежурил вооруженный пистолетом охранник. И еще один – с травматическим пистолетом – стоял в вестибюле у входных дверей. Помимо пункта приема антикварных вещей для реализации через аукционные торги, в здании располагались небольшая картинная галерея с отдельным входом и антикварный магазин, тоже с отдельным входом и охранниками. А сам офис аукционного дома с кабинетом начальства, хранилищем ценных предметов старины и деньгами располагался как раз над помещением, в котором работала Елизавета Петровна. Иногда бывший сокурсник спускался к ней для того, чтобы просто почесать языки, как он выражался, а на самом деле понаблюдать за ее работой.
Сухомлинова бросила взгляд на настенные часы: было ровно десять утра – как раз самое начало рабочего дня, когда посетители появлялись редко. Хотя особого наплыва не бывало никогда. Обычно за день посетителей было пятнадцать-двадцать человек. Приносили они в основном недорогие украшения, которые считали антикварными, и уверяли, что это бабушкино наследство, а еще картины – чаще всего без рам, свернутые в трубочку холсты с мазней под малых голландцев или под импрессионистов… За прошлую неделю не было ничего ценного – разве что две советские агитационные фарфоровые тарелочки с призывами «Комсомолец – на самолет!» и «Вступайте в ряды ОСОАВИАХИМа!», китайский чайничек из обожженной глины в виде слона и древнегреческий халк – маленькая монетка с головой Геракла на аверсе…