Он поначалу не понял, с чего это вдруг им вздумалось удариться в археологию, но затем догадался, что они пытаются добраться до крота, устроившего на поляне свою галерею.
Вечно голодные, что с них взять.
Ладно, пускай роют. Они нашли себе увлекательное занятие.
А Трэш вот-вот найдет такое и для себя.
Нож-меч почти бесшумно выскользнул из ножен. Это уже новый, сделанный не с нуля, а с учетом первого опыта. Устранены некоторые недостатки, прилично увеличен вес, при этом и длина заметно прибавилась. На испытаниях Трэш в один удар легко сносил не самые молодые деревья. Ни клинок, ни рукоять при этом не деформировались. Плюс оружие прекрасно сбалансировано, несложно поражать им противников издали.
Но если вдруг Трэш останется и с пустыми руками – не страшно.
Потому что руки элиты сами по себе прекрасно справятся с любым из известных противников. Разве что в сражении с себе подобным возникнут сложности. Но это маловероятно, ведь на востоке элитники – большая редкость. При их появлении экспедиционные силы бросают на поиски и ликвидацию все силы, оставив прочие дела. Так что надолго серьезные монстры тут не задерживаются.
Трэш – исключение. Он и впредь намеревался оставаться исключением и потому не стал мчаться через все поле в атаку, размахивая тесаком весом под пару центнеров.
Вместо этого пробрался по лесу почти до самой дороги. Отсюда до первой из расстрелянных машин оставалось менее сотни метров. Именно там шастали аборигены, продолжая потрошить трупы и собирать ценные для них предметы.
Невозможно представить, что люди способны не заметить подкрадывающуюся к ним тушу весом немногим меньше пары тонн. Тем более что беспечные ротозеи здесь долго не живут, а местность совершенно открытая, если не считать реденьких невысоких кустиков, за которыми разве что голодающий кот сумеет спрятаться.
Однако Трэш продвигался к цели шаг за шагом, а тревога не поднималась. При этом он пребывал в неослабевающем напряжении, пытаясь держать «шарик», который считал воплощением маскировочной способности, на максимально возможной мощности. Расширил его сияние до той черты, за которую пока что не получалось преступить. Ну и остановки делал то и дело, помня по старому опыту, что неподвижность позволяет скрываться от противника даже на самых смешных дистанциях.