Все накрылось медным тазом. А теперь еще и парные шоу нарисовались от безнадеги.
Эти мысли дают нужный пинок. И придают силы работать быстрее и внимательнее смотреть по сторонам. Я, наконец, забываю обо всем. Иногда, правда, роняю бумаги, другие – сами падают, слишком много всего навалено на столе.
Так, рекламу выбрасываю сразу, для этого вытащила из-под стола мусорную корзину. Пухлые нумерованные папки складываю башней на офисном стуле.
Мечты, мечты, где ваша сладость… Никогда не быть мне рядом с таким мужчиной. Хотя я усилено скрывала свое трудоустройство от всего остального мира, прибегала к парикам, маскам, макияжу «Вырви глаз», наверное, мне все равно не удастся стать той, кем я не являюсь. Какой-то другой, чистой недоступной девушкой. Я всовываю в себя резиновые вибраторы разных размеров и оглушительно стону при этом. И ладно бы я делала это ради собственного удовольствия, так ведь я делаю это на камеру.
Я знаю, какому миру принадлежу и откуда родом Соловьев. Я могла очутиться в этом офисе во второй раз только из-за дурацкой оплошности, а чтобы приходить сюда каждый день, цокать каблуками по коридору? Нет. Я птица не того полета.
На миг я вспомнила себя в той другой жизни. Жизнь, которая у меня могла бы быть, если бы… не обстоятельства.
Руку начинают дрожать. Нельзя предаваться воспоминаниям. Та моя, другая жизнь, совсем не походила на сказку, но спустя годы, даже самое ужасно все равно забывается. К сожалению.
Папка падает из моих рук, и бумаги веером разлетаются по полу. Наклоняюсь за ней и замечаю что-то под столом. Выгибаюсь, чтобы дотянуться, но только скребу пальцами ворс ковролина.
Тянусь еще сильнее и, наконец, цепляю и вытягиваю на божий свет паспорт.
Встаю в полный рост, поворачиваюсь к Соловьеву с находкой в руках.
И не вижу его самого. Потому что все мое внимание приковывает к себе его стояк, который невозможно скрыть в таких узких джинсах.
Запоздало понимаю, что только стояла только что перед ним на коленях, кверху задницей. Как и перед Тофиком этим утром. Только парковый умалишенный был не так опасен, как этот мужчина передо мной.
Воздух стал густым и плотным, как холодное море. Сердце рухнуло в пятки, откуда не подает признаков жизни.
Медленно отвожу взгляд от его члена и облизываю пересохшие губы.
– Ох, черт, – выдыхает Соловьев сквозь зубы.