– А мой-то где? – вдруг спохватилась Раиса, слегка сдвигаясь в сторону.
– Я его в Хабаровск отправил, вместе с нашим гостем.
И вновь она счастливо засмеялась, прижимаясь лицом к его широкой ладони.
– Устал?
– Очень.
– Кофе сделать?
– И покрепче. Кстати, а выпить у тебя, случаем, не найдется?
Она только хмыкнула на это.
– Для тебя – всегда!
Улыбнулся и Рогачев, сердцем отогреваясь от одной только близости этой волшебной женщины.
– Тогда кофе и водочки.
– У меня только коньяк.
– Господи, так это ж еще лучше!
Раиса медленно поднялась, осторожно высвобождаясь из его сильных рук, которые сдвинулись сначала по ее талии, потом по бедрам, еще чуть ниже, еще…
– Обожди, дурачок, – прошептала она, продолжая дразнить его своим розовым язычком и слегка влажными, приоткрытыми губками. – Ну подожди же… Еще, не дай-то бог, войдет кто-нибудь.
– Господи, да кто же прийти сейчас может? – бормотал Рогачев, привлекая к себе податливое женское тело, целуя груди и почти задыхаясь от упоительного волшебства дразнящих запахов.
Она чувствовала, что он не улетит в Барнаул, не повидав ее, и приготовилась к этому моменту.
Наконец-то Раиса высвободилась из его рук, нагнувшись, поцеловала Рогачева в макушку.
– Не обижайся. А береженого Бог бережет.
«Это уж точно, – подумал Рогачев, вздыхая, – бережет». И уже когда Раиса доставала из полутемной глубины небольшого сейфа бутылку с коньяком, спросил негромко:
– Что, Олег снова запил? Когда я с ним в вертолете летел, думал, что от одного только перегара задохнусь к чертовой матери. Даже пришлось перед нашим китайцем хвостом крутить. Сказал, что у «господина директора»… Короче, сохранял лицо российской стороны, как мог, только не знаю, поверил ли мужик.
– Снова запил… – отозвалась Раиса, и на ее тонком лице обозначились жесткие складки. – А он и не бросал никогда! Так, малек притормозил, когда вдруг осознал себя хоть и липовым, но все-таки генеральным директором компании, а когда пообвык немного да пообтерся…
И она безнадежно махнула рукой.
– М-да. Ну, а он хоть не очень… того?.. Светится здесь в пьяном виде?
– Я не позволяю, – глухо отозвалась Раиса, разливая коньяк по рюмкам. Подняла свою и залпом, словно это была водка, выпила коньяк. – Устала я, Никита, очень устала. И от этого непересыхающего пьянства, и от того, что приходится постоянно следить за собой, чтобы, упаси бог, не просочилось чего-нибудь такого о наших с тобой отношениях.