И вот теперь Гесс ноет, что все делается не так: нужно было взять воздушные шары, наполнить гелием и снимать автопробег с воздуха.
Какой, на хрен, воздух! Какой, на хрен, гелий! Очумелый тип достался ему. В Москве выглядел тихоней – очочки, застенчивая улыбочка в усы, – а через двое суток оказался «зрелым авангардистом», как сам себя называет.
Камера стрекотала. Дождь не прекращался. Еще один взмах платком от переднего авто. Сворачиваем. Не проехать.
Гесс с Лозинским затащили камеру обратно в машину.
Лозинский развернул карту. Неподалеку находился городок с труднопроизносимым названием. Впрочем, расстояния не подчинялись прямому измерению в этих местах. «Неподалеку» могло означать что угодно: добраться до городка за час, к вечеру или не добраться вообще.
Добрались к вечеру. Городок оказался тихим, зеленым, с бегущими вдоль улиц веселыми арыками, инжирными и гранатовыми деревьями, глухими белыми заборами, за которыми угадывался сладостный покой тенистых цветущих садов. И – о чудо! – имелась маленькая гостиница, похожая на глинобитный домишко, но – все равно чудо!
Они выгрузились у входа, а пока выгружались, к гостинице подошли двое: высокий седобородый человек в полотняном костюме и девушка.
Пепельные волосы. Почти прозрачное лицо.
Лозинский, вытаскивающий из машины коробки с пленками, оглянулся и… застыл. Она! Конечно, она!
Но кто – она? Что значит – она? Глаза, как капли, прошитые солнечным лучом, и совершенно неопределенное выражение бледного (тоже чудо – при таком-то солнце!) лица. Кажется, что его мимика-физиогномика играют поперек ее настроения. Брови чуть сдвинуты, но лоб безмятежен. Прихотливые губы змеятся в улыбке. А взгляд – ускользающий, недобрый. Хрупкое, точеное, убийственно мягкое лицо и в то же время – жесткое, непреклонное.
Вот что нужно ему для детектива! Героиня, в которой зритель с самого начала будет подозревать убийцу, но которая может оказаться кем угодно.
Подходя к гостинице, Зиночка бросила быстрый взгляд на молодого человека, стоящего возле авто с огромными железными банками в руках и глядевшего на нее открыв рот.
Высок. Строен. Кажется, недурен собой. Лицо в пыли, трудно разглядеть, но черты вроде бы тонкие, немного женственные.
Зиночка усмехнулась. Вот и развлечение! Месяц на раскопках с отцом – о чем еще она могла мечтать прежде? А теперь… Теперь все казалось иным. Соскучилась. Да и раздражало многое. Год назад она на раскопки не ездила – поступала в университет. А раньше девчонкой была, ребенком. Выходит, выросла.