У входа в главное здание топтался высокий нелепый юноша в форменной студенческой тужурке и фуражке.
Зиночка хотела было незаметно проскользнуть мимо, но передумала и тихонько подошла к нему сзади.
– Ну, здравствуйте, Шустрик! – громко сказала она. – Давно ждете?
Юноша обернулся, и лицо его с по-детски круглыми румяными щеками приняло обиженное выражение.
– Я же просил не звать меня Шустриком! – жалобно проговорил он.
Зиночка засмеялась. Она смеялась редко, и смех ее никогда не был веселым или радостным, а как бы слегка торжествующим. Она смеялась свысока.
– Ладно-ладно. Так давно ждете?
– Полчаса.
– Ну, это еще ничего. Пойдемте?
Они пошли по Моховой в сторону Тверской. Шустрик – Шурик Мезенцев, до смерти влюбленный в Зиночку с первого курса, – нелепо выкидывал в разные стороны длинные руки и ноги, словно шарнирами прикрепленные к туловищу. Зиночка шла рядом, из-под полуопущенных век кидая на прохожих быстрые взгляды.
Шурик болтал. Зиночка не слушала.
На углу у «Националя» лоток мороженщика привлек ее внимание.
Она остановилась.
– Фу, жарко! – Она обмахнулась платком. – Давайте купим мороженого?
Шурик кинулся к лотку.
– Вам какое? Крем-брюле? Сливочное? Шоколадное?
– Мне-е?.. – протянула Зиночка. – Мне – кокосовое!
Лицо Шурика – столь же подвижное, как и его конечности, – сморщилось, будто он хотел заплакать.
– Кокосового нет, – в ужасе прошептал он.
– Да будет вам, Шурик! – строго прикрикнула Зиночка. – Вы что, шуток не понимаете? Сойдет и крем-брюле.
Шурик, роняя мелочь, пускаясь в погоню за убежавшими монетками, прихлопывая их башмаком, выковыривая из пыли, долго не мог отсчитать мелочь, но наконец выхватил у мороженщика рожок с крем-брюле и на вытянутой руке поднес Зиночке.
Зиночка куснула пару раз. Мороженое было сладчайшее, вкуснейшее. Жаль, конечно, но… Зиночка бросила мимолетный взгляд на Шустрика. Но как не подразнить дурачка!
– Гадость! – с брезгливой улыбкой сказала она и бросила рожок в урну.
Шурик покраснел.
– Может быть, сливочного? – пробормотал он, чувствуя себя виноватым в том, что мороженое оказалось «гадость».
Но Зиночка уже влекла его дальше.
Они пересекли Тверскую, по Охотному Ряду дошли до Лубянской площади и по Большой Лубянке двинулись к Сретенскому бульвару, где жила Зиночка.
У кованой ограды знаменитого дома страхового общества «Россия» они остановились, и Зиночка балетным движением принялась водить по земле носком туфельки, дожидаясь, когда Шурик наконец распрощается.