– Это да, – вздохнул отец. – Можно сказать, уже предел. Почти финиш. Сколько там ему? Восемьдесят два?.. Или двадцать восемь? Цифры помню, а последовательность забыл…
– Не ерничай, Гена! Ему скоро будет тридцать! Но вам, мужикам, все равно. Вы и в семьдесят можете детей наделать. А мне уже шестьдесят один, и если наш сынуля в ближайшие два года не соберется сделать меня бабушкой, то у твоих внуков бабушки не будет вообще!
– Ну, во-первых, – поскреб в затылке отец, – каким образом ты столь точно вычислила срок своего… гм-м… исхода?.. А во-вторых, будет ведь еще одна бабушка. Наверное.
– Ах вот как?.. Ты этого и ждешь? Надеешься, что она… будет моложе?..
Мама громко всхлипнула и ринулась в комнату, громко хлопнув за собой дверью.
– М-да… – снова почесал в затылке отец. – Вот ведь дура-баба!.. Совсем шутки перестала понимать. Хард-рок натуральный…
– Да ты тоже хорош, – буркнул молчавший до сих пор Нича. – И вообще… Ничо так! Эти ваши разговоры о внуках меня вот уже как достали! – чиркнул он ребром ладони по горлу. – Вот пойду сейчас, склею первую встречную и наделаю вам внуков – целый выводок! Только потом не обижайтесь, если что.
Он развернулся и шагнул к входной двери.
– Нич, ну ты куда? – виновато окликнул отец.
– Внуков вам делать! – буркнул Нича и, не оглядываясь, вышел.
Тени голых берез
добровольно легли под колеса,
Залоснилось шоссе
и штыком заострилось вдали.
Вечный смертник – комар
разбивался у самого носа,
Превращая стекло лобовое
в картину Дали.
В.С. Высоцкий
Несмотря на испорченный вечер, следующее утро началось как обычно. Нича проснулся с первого такта «будильной» мелодии, сразу поднялся, прошлепал на кухню, включил чайник. Затем умылся, побрился… и так далее – все, что он делал «на автомате» каждое буднее утро.
Перед самым выходом, уже в кроссовках, джинсах и джинсовой же курточке, Нича заглянул в зеркало, провел растопыренной ладонью по непослушным темно-русым вихрам и, прищурившись, выдал: «Ничо так».
Собственно, за это «ничо так» его и прозвали Ничей. Еще в школе, когда приставучий словесный сорняк неожиданно, но прочно прописался в его лексиконе. Столь же прочно приклеилось к нему новое прозвище. Более того, оно практически заменило ему настоящее имя; даже родители стали звать его Ничей. А он и не возражал. Нича так Нича. Вполне даже ничо так…