– Как интересно, – презрительно улыбнулась Лариса. – Значит, она позвонила, но не разговаривала. Как это понимать? Она пела серенады? Сопела? И вы тоже наверняка молчали? Не так ли?
– Я не говорила, что молчала. Только разговаривала я не с Тыртычной.
– А с кем? – вкрадчиво спросила Лариса, вцепившись тонкими, сухими пальцами в крышку стола с такой силой, что лунки ногтей побелели. Я подумала, что следователь действительно похожа на паучиху: такая же зловещая, с сухими когтистыми лапками, неопрятная и злая. Того и гляди накинет свои тенета и утащит в темный уголок.
– Он не представился, – хмуро буркнула я. Лариса дернула бровями и откинулась на спинку кресла.
– Он?
– Ну да. Со мной разговаривал мужчина.
Лариса ненадолго задумалась, а потом вновь наклонилась ко мне.
– И что же он сказал?
– Да чепуху какую-то нес. Я вообще-то спала, не сразу сообразила, кто звонит, тем более с незнакомого номера. Вот. – Я вытащила из сумки мобильный, нажала на несколько кнопок и сунула его под нос Земельцевой. Та перевела взгляд с дисплея на листок с распечаткой.
– И какую он нес ерунду? – осведомилась она.
Я сморщила нос и ненадолго задумалась.
– Что-то вроде: «Привет, красотка, скоро увидимся». Не помню точно.
– Вы узнали голос?
– Нет. Сейчас даже не вспомню, какой он, но могу поклясться, это был мужчина, а вовсе не Тыртычная, если только она не разговаривала басом.
– А почему вы вообще ночевали на съемной квартире? – сладко поинтересовалась Лариса.
– С мужем поругалась, не хотела идти домой, ну, вы понимаете…
– Нет, не понимаю, я не замужем, – отрезала Земельцева.
– Оно и видно, – усмехнулась я.
Следователь на мгновение потеряла контроль над собой. Ее руки судорожно сжались, словно она хотела вцепиться мне в глотку. Но вот Земельцева судорожно сглотнула и кисло улыбнулась.
– Знаете, что я думаю. Дело было так: вы ждали на съемной квартире звонка от сообщника, что Тыртычная устранена, потому дома и не ночевали. И дождались, судя по звонку.
Я изогнула бровь и презрительно ухмыльнулась. Разговор мне нравился все меньше и меньше. Тетка явно хотела повесить на меня всех собак.
– И зачем, позвольте мне спросить, я ее, как вы изящно выразились, устранила? Для убийства должен быть мотив, насколько мне известно.
– Если мы не знаем мотива, не значит, что его нет, – улыбнулась Земельцева. – К примеру, ревность. А что? Она молода, хороша собой, вполне могла встречаться с вашим мужем. Или еще того хлеще, с вашим любовником – Шмелевым. Или вы не знаете Шмелева?