* * *
– Этой ночью? – Уберфюрер почти не разжимал губ. Он остановился, сделал вид, что колесо тачки попало в выбоину.
Макс кивнул.
– А то задержались бы, – предложил Убер, выворачивая рукоятку, чтобы колесо выехало из ямы. – Я бы тут профсоюз сколотил. Или боевую ячейку.
– Сколоти гроб, – посоветовал Макс. Мотнул головой. – Вон для того придурка.
Там стоял фланелевый тип, что руководил их «воспитанием». Скобля.
Убер улыбнулся. К ним уже шел «нянечка» Хунта – судя по всему, заготовив пару ласковых. Скинхед толкнул тачку, мимикой лица показал злобному амбалу: все, все, уезжаю. Работаю в поте лица. Задницу, простите, рву.
Макс сжал, разжал ладони, разгоняя кровь. Поудобнее взялся за рукоятки тачки и покатил…
Сегодня.
* * *
Уберфюрер на ходу запел – негромко, высоким, но очень приличным голосом:
Из праха человека слепил господь.
А мне Господь дал кости и плоть,
Кости да плоть, спина, как плита,
Но мозги тупые и башка не та!
Докатил тачку до ряда тележек, аккуратно поставил и бегом вернулся в строй. Прямо идеальный заключенный. Воспитатель милостиво кивнул.
Скинхед выпрямился.
– Трудновоспитуемый Убер прибыл! – доложился он. «Нянечка» посмотрел на него налитыми кровью глазами. Хунта не доверял Уберу, особым надзирательским чутьем выделяя его как потенциального бунтовщика. Но скинхед вел себя с утра как шелковый, поэтому «нянечке» не за что было уцепиться. Хитрец.
– Перекур десять минут! – объявил воспитатель.
Трудновоспитуемые расселись вокруг железной бочки с песком. Настоящего табака ни у кого не было, даже «нянечки» курили какую-то траву, что выращивали в дальних туннелях. И ее же сбывали воспитанникам.
Уберфюрер был здесь в своей стихии. То есть трепался.
– Это раньше она Дыбенко была, – пояснил Убер белобрысому пареньку. Лицо у того было измученное. – Понимаешь, трудновоспитуемый брат мой?
– А сейчас?
– Сейчас «Веселый поселок».
– Какой-какой? – переспросили из толпы курильщиков. Над головами плыл синеватый колючий дым.
– Веселый поселок, брат. – Убер повернулся, вздохнул: – Это такая была жизнь! Песни, танцы, фейерверки, радость била ключом. Его поэтому его и назвали Веселым. Лучше места в Питере не было. Это как Диснейленд… тьфу, ты же про него ничего… как ярмарка на Сенной! Только в сто раз лучше.
Пожилой каторжник хмыкнул. Протянул Уберу дымящийся окурок. Скинхед поблагодарил кивком и затянулся. Медленно, с наслаждением выпустил дым. Передал окурок дальше.