Так мы дошли до развилки, где повернули направо. Вместо рулевого колеса вполне подошла добрая оплеуха, от которой я оглох на одно ухо на несколько минут. Сзади негромко ругался мой конвоир. Вообще досадно, что непонятно ни слова из того, что он говорит. Похоже, мой провожатый наконец осознал, что говорить со мной бесполезно, потому окончательно замолчал, предпочитая обходиться жестами или тычками – универсальным языком всех конвойных.
С языковым барьером нужно что-то делать. Язык – это оружие, с которым я управлялся довольно неплохо в той, другой жизни. Глядишь, и удалось бы договориться. Не дело оставаться глухим и немым в тылу врага. А тут, похоже, с друзьями у меня неважно.
Мы прошли еще четыре развилки и на пятой повернули налево, затем уклон явно пошел вверх. Туннели здесь делились гораздо чаще, и вскоре я уже перестал пытаться запомнить, куда и сколько раз мы свернули. Еще через некоторое время провожатый потянул меня за руку, и мы очутились в узком коридоре, который вывел нас наружу. Так я впервые оказался за пределами темных и мрачных каменных туннелей.
Солнце только вошло в свою силу, день был в самом разгаре. Не думал, что всего месяц, проведенный в полумраке, настолько повлияет зрение, что даже с закрытыми глазами свет приносит физическую боль. Лучи солнца, казалось, ввинчиваются в мозг, как будто в глаза погружались раскаленные добела иглы. Я молча страдал, спотыкаясь на ровном месте, пока не догадался плотно закрыть руками слезящиеся глаза.
К солнцу опять пришлось привыкать, а зелёного этот шарик оттенка или желтого роли не играло. А спутнику, похоже, свет ничуть не мешал. Он довольно быстро освоился и управлял мной, как опытный погонщик коровой. Слепой коровой, если быть точным. Аналогия мне не слишком нравилась – коров водят не только на выпас, но и в менее приятные места.
Мы выбрались из подземелья в глубоком овраге, и, продравшись сквозь заросли густо разросшегося на склоне кустарника, уткнулись в обвивавшую овраг дорогу. Выход из подземелья скрывался где-то там, внизу, и, если бы мне пришлось искать его самому, я не нашел бы это место, даже если бы знал, что оно находится именно тут. Идеальная маскировка.
Меня в очередной раз подтолкнули в нужном направлении, но как-то совсем беззлобно, без малейшего намека на раздражение. Что бы это могло значить? Что-то изменилось? Возможно, мой спутник не так уж и уверенно чувствовал себя в мире зеленого сумрака и смрадного, затхлого воздуха и вымещал свой страх и неуверенность на мне? Не доверял нашему вожаку? Вполне вероятно – я бы тоже оглядывался, зная, что полностью в его власти.