Ладынский вспомнил, как неделю назад получил ответ на свой рапорт об отсутствии в совместном производстве дел, подлежащих передаче таджикским коллегам. Сдал три кабинета с мебелью прапорщику из хозяйственной службы, оставил на столе начальника заявление об увольнении по причине выхода на пенсию и приложил записку: «До понедельника буду на рыбалке, на нашем месте. Прошу заявление передать в кадры».
– Расслабься. Посмотрим. Пойдем, а то начнут волноваться, – сказал Ладынский и направился к стоянке.
Трофим на миг обернулся к Ладынскому, но ничего не сказал. Он подхватил бинокль за длинный ремень, быстрым шагом догнал майора и пошел с ним рядом, выжидая продолжения разговора. Продолжения не последовало.
– Александр Владимирович, товарищ майор, а вы жалеете, что тогда нас так и не вывели на задание? – сказал Трофим, вслед уходящему командиру. – Столько готовились…
– Отставить вопросы! – коротко отрезал майор. – Я с понедельника в отставке. Закончили тему.
Трофим попытался изобразить радостную физиономию, но получилось только полоумное веселье с ухмылкой до ушей, да глаза моргали.
Потянуло смесью древесного и табачного дыма. В вагончике гремели посудой. Татарин крошил топором остатки деревянного ящика.
Появившись у стола, рыбаки еще на ходу непринужденно продолжили свой разговор:
– Поехали мы как-то в торговый центр, – громко заговорил Трофим. – Это называется «купить кофточку на весну». Впоследствии кофточка была надета один раз, а через неделю мы уже едем покупать джинсы на лето.
– А что ты хотел? Дочь большого начальника, к тому же красивая женщина. Это же нормально, – перебил его Ладынский.
– Слушайте, я ей говорю: весны не будет. Времена года – это единица измерения времени, а время – это характеристика движения. Знаешь, говорю, почему у тебя не было зимы? Потому что тебе никуда не надо было идти, бежать, ехать, лететь. И весны не будет. Если стоять на месте и смотреть на весну в упор, то весны не будет, она не случится. Листья будут, солнце будет, будут цветы, запахи, а весны не будет. Надо торопиться, надо опаздывать, надо не успевать. Тогда проявится и весна, и лето. Время вернется.
– И ты это все говоришь женщине? Кошмар какой-то. Ты ошибся с профессией, тебе ни в шахматы надо играть, а писать. А то ты договоришься, если не научишься помалкивать, а помалкивать, похоже, ты учиться не собираешься, так что «пишите, Шура, пишите».