Ее магия всегда давала о себе знать именно с боли, иногда острой, как удар ножом, иногда легкой, как сейчас, будто легкий морозец пробежал по затылку. Не оборачиваясь, стараясь скрыть случившееся, она попыталась усмирить свои жизненные силы. Вдох, выдох, опасности нет. Вдох, выдох, не нужно пугать детей. И ровно в эту минуту, с последним глубоким вдохом, мир для нее померк.
Боль стала такой острой, какой не ощущалась никогда ранее. Ара увидела себя, свой город, весь мир со стороны, будто она больше и не была его частью. Она увидела смерть. Настоящую, не бесформенное пугало из детских страшилок, а смерть, какой она была на самом деле. Душащей рукой та схватила женщину за горло, взглянула ей в глаза, и в зеркальных зрачках Ара увидела сотни и сотни таких же испуганных, обреченных, как она сама. Увидела собственную кухню, как и множество других городских кухонь, пропитанных сладковатым ядом. Городскую стену, ров возле нее, такой родной цветущий вереск вдоль ручья, и тела, которые серой массой были свалены вдоль стены, раздираемые остервенелыми гармами. А на стене, как два солнечных лучика в непроглядной тьме, виднелись силуэты очаровательных близнецов. С холодной уверенностью они провожали взглядом любимого пса, который, склоняясь до земли, преданно тащил к ручью тучное тело хозяйки местной таверны.
Шаткая табуретка рухнула под ее метаниями, и, приземлившись на ворох мешков, Ара попыталась прогнать ужас, что холодной цепью намертво сковал ее тело. Ужас, который не давал ей ни вдохнуть, ни заговорить, глядя в две пары склонившихся над ней глубоких глаз с золотым ободком.
– Я же говорил, что она – как мы, – равнодушно отметил мальчик.
– Она не как мы. Посмотри, она слабая. Мама сказала, слабых можно забирать. – В голосе ребенка слышалась неприкрытая ненависть. – Кажется, она сейчас закричит.
– Не успеет закричать.
Городские ворота уже полностью поднялись и отливали всеми оттенками багряного. Листва вокруг стен в предрассветных лучах казалась окрашенной в цвет красного золота. Вдоль городского рва безмолвно лежали растерзанные тела горожан.
САЛОНИЯ
ЮЖНАЯ ПРОВИНЦИЯ
Нарушая томную размеренность южного утра, по залитой солнцем мостовой торопливо шли две молодые женщины. Та, что постарше, смущенно скользила глазами по брусчатке, держалась собранно, без лишней суеты. Лишь изредка женщина позволяла себе бросить долгий взгляд в самый конец улицы. Другое дело вторая, по виду совсем еще девчонка. Она шла уверенно, как можно выше приподняв свой и без того вздернутый носик. Губы ее были крепко сжаты, словно каждую секунду сдерживались от неуместного слова. Глаза редкого на юге голубого оттенка горели холодным огнем.