Однако, мы отвлеклись.
В одном из указанных вагонов располагалась охрана, другой же был внутри переустроен под обычную тюремную камеру с невысоким от пола настилом, служившем невольникам нарами. От входа нары прорезал пробором неширокий проход через весь вагон. Посреди прохода отверстие в полу, служившее отхожим местом или, попросту, известной для большинства узников вагона – «парашей». В этом вагоне и содержали смертников. Хотя среди «публики» вагона были и те, кого содержали здесь без суда и следствия – на «перевоспитании». Так посреди смерти, по мнению вождя, идеи социализма лучше овладевают умами людей. Но и из этих «счастливчиков» немногие доживали до освобождения.
Тюрьмы России во все времена были переполненными. Очередную жертву заталкивали с трудом, чтобы за ним захлопнуть дверь. Вагон смертников не был исключением из этого правила.
Вагон заполнен вповалку массой грязных полураздетых от духоты тел, тяжело дышащих от отсутствия воздуха ртов. Это была серая шевелящаяся масса еще живых существ. От разлагающихся ран и от трупов, еще неубранных, вагон наполнялся смрадом удушья. Пол покрыт клоакой из зловонной слизи от человеческих испражнений. Немногие могли добраться до «параши». Силы оставляли их на полдороги – и они опорожнялись под себя. Здесь были те, из кого уже выбили все в подвалах следствия так, что в них едва теплилась тонкая нить сознания, что может быть и отличало их от трупов. Худые, порою изможденные и изуродованные, тела узников казались бестелесными. Вызванные, они брели, если могли, не оставляя даже тени. У иных видны темные полосы на коже рук и шее от кандалов. В этих – язык не поворачивается сказать – людях плоть истерзана так, что жизнь их теплится лишь в их душах, но они здесь никому не нужны. Их потом несчастные отдадут богу. Вагон – это дантовое вместилище человеческих отбросов, вшей, предсмертного храпа, стонов, чахоточного кашля да зловещего звона жирных мух в полумраке вагона.
Под потолком небольшое окошко, схваченное ржавой решеткой, скупо цедит свет, обдавая лица узников и последнее их пристанище лунным, неживым отблеском.
В Старшие охраны вагонов попадают, как правило, из бывших зеков. Они, прошедшие в лагерях школу выживания и унижения, на своей шкуре прочувствовали, что значить быть лагерной пылью. Но эти люди знают главное, – как надо отвоевать среди себе равных, преданность власти. Это-то в них более всего и ценилось.