Да и сын никогда не спрашивал отца о прошлом: его поглощали приключенческие книги, учёба, уроки музыки на недавно купленном пианино «Беларусь», предстоящее вступление в комсомол… Лишь иногда ночами раздавался страшный утробный вой и стоны. Отца будили..
– Что, что тебе снилось? – спрашивал сын.
– Ничего! – упорно твердил Левон —Ничего.– из сознания быстро испарялись столбы пыли, оскаленные лошадиные морды, обессмысленные ужасом глаза и ощущение неминуемой гибели..
– Ничего, ничего- повторял отец и снова засыпал.
Светило солнце, операция прошла успешно и Леон Павлович бодро шагал по алее вдоль проспекта Революции. На углу его пятиэтажки недавно открылся магазин « Галантерея и парфюмерия» – галстуки, запонки, булавки, иголки, одеколоны «Шипр», «Краная Москва», дешёвые духи… В общем хозяйственная мелочь. Левон зашёл и стал рассматривать витринку перед прилавком. И среди настольных бюстов Ленину, Карлу Марксу, фарфоровых балерин и слоников, матрёшек и копилок в виде кошек и собак Левон вдруг увидел гипсового изящного жеребёнка. Таких изделий наша промышленность ещё не выпускала и это была пробная серия…
Скоро коробочка с жеребёнком оказались в кармане Левона.
Дома он вытащил жеребёнка и поставил на пианино.
Это что? —удивился сын.
– Красивый! —ответил отец.
Сын лишь единственную живую лошадь видел —унылую старую клячу, иногда таскавшую телегу тряпичника, который одаривал мальчишек за старую изношенную одежду, сковородки и всякое барахло серебристыми оловянными кольтами с пистонами.
Кроме того совсем не сочеталось: лошадиные копытца на лаковой поверхности пианино.
– Лучше убери, – посоветовал сын. —Или отдай мне в игрушки.
– Нет, пусть стоит —отец стал переодеваться в домашнее.
– А это зачем? —прошла вернувшаяся из продуктового магазина жена. —Может на книжный шкаф лучше переставить?
– Луйс будет здесь, – ответил Левон.
Моему отцу необыкновенно повезло во время войны, которую он прошёл от Ленинграда дог Берлина: с 1941 – 1945 годы он не убил ни одного человека! Судьба распорядилась так, что в силу своей профессии хирурга он должен был исполнять работу противоположную сути войны: не лишать жизни, а уводить от смерти. Уверен, за годы войны он поставил на ноги не менее дивизии. Выжил чудом, даже не был серьёзно ранен, хотя десятки раз был на волосок от смерти: и под Мгой, и на Невском Пятачке, и на Невской Дубровке и в Шлиссельбурге, куда его по простреливаемой немцами день и ночь Неве не раз командировывали… и под бомбёжками, когда гибли его помощники от осколков, а операцию приходилось продолжать… Он никого не убил, хотя был один случай, когда был готов стрелять: не в немца – в своего…