В 1995 году я и моя первая жена поддерживали довольно тесное общение со Славой и Галей. Так получилось, что свадьбы у нас были в один период времени, и первенцев ожидали в семьях тоже почти в одно время. Очень часто бывали друг у друга в гостях, в том числе и на каких-то семейных праздниках. Поэтому и с четой Чабаровых мне приходилось частенько сталкиваться. И если общение с Натальей не заходило далее приветствий, то с Рифкатом мы общались довольно близко. Тем более что он без супруги частенько посещал зятя, ибо тоже являлся любителем выпить. Так что в компании за одним столом мы с ним сидели довольно часто.
Кстати то, что его зовут именно Рифкат, я узнал лишь в начале 2012 года из копии заявления в суд. В семье и компаниях зятя его всегда называли Витей, Витькой. А так же я был очень удивлен, узнав из его показаний на следствии, что до декабря 2011 года ни он, ни Наталья со мной знакомы не были.
В то далекое время он точно так же работал где-то электриком, а вот Наталья руководила пунктом проката в КБО «Служба быта» в шестом микрорайоне. Даже еще в середине девяностых годов такая хорошо известная советскому гражданину служба еще существовала. И мне будет сложно объяснить нынешнему обывателю, какая выгодная должность была у Натальи. Будет или нет понятно, скажу, что имея связи в этой организации, можно было не покупать бытовую технику вообще, а пользоваться ей в прокат. И когда те же Слава с Галей первый год семейной жизни снимали для жилья квартиру, то вся техника была предоставлена Славиной тещей в прокат.
Наше тесное общение с семьей Бересток закончилось с рождением детей. И если мы с супругой были счастливы от рождения сына Антона, то семье Бересток повезло меньше. Ребенок у них родился с челюстно-лицевой патологией, и Галя, посовещавшись с мужем и мамой, отказалась от него в роддоме. От своего близкого окружения Слава с Галей пытались скрыть этот факт, говоря всем, что ребенок умер при родах и его кремировали. Но город у нас маленький, жена одного моего близкого приятеля работала акушеркой в роддоме и принимала непосредственное участие в родовом процессе Гали. От нее то я очень быстро узнал, что случилось с ребенком семьи Бересток на самом деле.
Для нас с супругой подобное явление было выше всякого понимания – как можно отказаться от собственного ребенка. А для Славы с Галей это было как в порядке вещей. У той же Гали не наблюдалось какого-то сожаления по этому поводу, только при встрече с нами у нее глаза горели злостью, завистью и ненавистью, как будто это наша вина была в том, у них нет ребенка. Поэтому как-то само собой общение с их семьей тогда было прекращено. Лишь при случайных встречах на улице, бывало, мы перекидывались парой фраз.