– Со всей определённостью заявляю вам – это шантаж!
– Но…
– Недипломатично? Некорректно? А знаете, друг мой, я сыт по горло этими глупыми правилами. Да, глупыми! А совершенно, я абсолютно не понимаю, почему мы должны следовать правилам хорошего тона при общении с дикарями. Даже хуже, чем просто с дикарями – с каннибалами, жестокими, алчными, безумными каннибалами, лишёнными даже малейших представлений о морали. Ах, да! Мораль, реализованная в рамках имперского сознания – штука чрезвычайно специфическая. Хотя в данном случае речь идёт о сознании явно бандитском…
– Но это, по моему, слишком резко. Подобные рассуждения…
– Безосновательны? Это ты хотел сказать?
– Именно. И мне…
– Ах, Гуннар, мне ли не знать этих людей. Вам, небожителям, в вашем удобном, бесконфликтном, обустроенном академическом мирке и в дурном сне привидеться не могло то, что приходилось видеть мне, едва я только приближался к этим опасным созданиям. И уж в последние годы…
– А чем отмечены эти последние годы?
– Особой печатью, друг мой Гуннар. Печатью откровенной пошлости и торжествующего цинизма.
– Вальтер, я ни в малейшей степени не намереваюсь обидеть тебя, но позволь всё-таки заметить, что жаловаться на всевластие пошлости стало до такой степени банальным, что…
– Так же превратилось в некую разновидность пошлости? О, не смущайся, безжалостный мой идеалист. Обвиняй меня, обвиняй! Конечно же, в жизни произошло так много чудесных перемен, нам открылись такие необыкновенные перспективы! Ещё лет пять назад мы и мечтать об этом не могли. Впрочем, нет, пять лет назад такие мечты у многих из нас уже были. И вот они исполнились. Осуществились! А что я, старый ворчун? Всё недоволен, и всё мне не так. Исторический шанс, можно сказать – чудо произошло на несчастной нашей земле, и вот мы свободны. И что взамен?
– Вальтер, я чувствую, сейчас ты опять начнёшь рассказывать страшные истории. Ты не возражаешь, если перед этим я пополню запас виски в моём бокале? Видишь ли, с некоторых пор я предпочитаю смотреть на мир сквозь эти милые золотистые очки.
Гуннар поднял бокал вверх и поднёс его к лицу.
– Отсветы огня особенно прекрасны. А запах шотландского дыма так гармонично сочетается с запахом дыма эстонского. Какое замечательное, смолистое дерево подбросил ты в камин!
Тонкая струйка неслышно потекла в бокал. Гуннар поставил бутылку на стол и слегка взболтал виски, продолжая любоваться переходами тёплых, янтарных тонов.