– Колдовское отродье!..
– Что?! – Леган в первый миг не поверил, что эти слова относятся к нему – лейтенанту Гвардии, дважды раненому в бою, удостоенному награды от самого Принца…
– Колдовское отродье! – повторил Гатт.
– Вы сошли с ума, господин капитан? – холодно осведомился Леган в наступившей гробовой тишине.
– Щенок! – злобно процедил Гатт. – На костёр тебя!..
Краем глаза Леган заметил, как человек в тёмно-синем плаще с капюшоном – форме Ордена Следящих – сидевший за соседним столом, внимательно прислушивается к спору. Впрочем, это и не составляло особого труда – в трактире «Небесная лилия» стояла полнейшая тишина, даже служанки перестали звенеть посудой и замерли, открыв от изумления рты.
– Если вы, капитан, так сильно расстроены сегодняшним проигрышем, – спокойно заявил Леган, – я готов вам его вернуть. После принесённых мне извинений, разумеется.
– Я не намерен извиняться перед колдовским правнуком! – криво усмехнулся Гатт.
– Вам не позволяет этого память о вашей блудливой матушке, капитан? – осведомился Леган с улыбкой. – Или вы думаете, что трактир – более подходящее место для зачатия будущего офицера, нежели дворянская постель?
Гатт побагровел и медленно встал из-за стола. Рука его легла на эфес шпаги, пальцы побледнели от напряжения.
– Капитан! Опомнитесь! Вы же в трактире! – несколько гвардейцев, присутствовавших при ссоре, пытались его успокоить.
– Сядьте, капитан, – холодно попросил Леган. – Меня, в отличии от вас, зачали не в трактире, и поэтому я не буду устраивать здесь пьяной драки и позорить звание гвардейского офицера. Если вам так хочется, я готов встретиться завтра утром, на рассвете, возле городской стены. И позаботьтесь о секундантах, господин трактирный капитан!
– А вы, юноша, позаботьтесь о завещании!..
Леган прерывисто вздохнул, заново переживая все ощущения вчерашней ссоры. Непонятно, на что я надеялся? Капитан Олликэн был самым задиристым и самым известным забиякой в полку и во всём городе. На его счету было то ли восемнадцать, то ли даже двадцать дуэлей, на которых он не получил ни одной царапины. Его вообще старались не трогать, потому что в случае поединка шансов остаться в живых не было практически ни у кого. Разве что, у полковника Ронна Куиссэна…
Леган вспомнил, как недоумение, разбавленное страхом, вязкой волной нахлынуло на него, когда Гатт достал стилет. Он вспомнил возмущённые крики секундантов, в ответ на заявление капитана о том, что это всего лишь его оберег от колдовства. Леган словно бы опять увидел быстрый ложный выпад капитана, острую сталь, направленную в его, Легана, грудь. И нелепое движение поскользнувшегося человека, потерявшего равновесие, смешно взмахнувшего руками… И свою шпагу, пронзающую незащищённое тело противника…