– Командир? – вопросительно прогудел Лом.
– Пусть уходят.
В дикой спешке сталинцы грузились на дрезину, не забывая держать гвардейцев под прицелом. Взревел двигатель, и через минуту гости окончательно растворились в темноте туннеля. Лишь отдаленный стук колес напоминал о сбежавшей команде Лыкова.
Напряжение спало. Люди вздохнули с облегчением, а затем десяток удивленных взглядов обратился на командира.
– Ему жить осталось не больше часа. Я до печени достал, – ответил тот на повисшие в воздухе невысказанные вопросы.
– А если не достал? – скептически заметил Лом.
– Тогда сутки. Может, двое. В любом случае сдохнет от заражения или воспаления. Наши такие раны лечить не умеют, а на Ганзу мы его не пропустим.
Сомов поднес перчатку к лицу и несколько секунд наблюдал, как с шипов капает кровь. Затем добавил с мрачным удовлетворением:
– Хороший сувенир. Сохраню на память…
* * *
Пальцы правой руки, лежащие на руле, выколачивали мерную дробь. В левой ладони она ощущалась как мягкая вибрация. Мизинец-безымянный-средний-указательный, прикоснувшись к пластику, плавно уходили на новый виток.
«Что дальше делать? – думал мужчина, сидящий в машине. – Какого черта?.. Приехал, сижу, пялюсь в лобовое уже час, и ничего…»
Прорезиненная перчатка медленно опустилась и потерла область паха. Из-за свойств костюма и плотного его прилегания человек сильно потел.
«Парниковый эффект какой-то… финская баня… – ладонь вернулась на рулевое колесо. – Никогда не любил эти костюмы… Скорей бы уж… что-нибудь. А то вот: на тебе, Панин, сто патронов, сходи с ребятами на поверхность, возьми из гаража машину, да жди у ворот… И выйти из-за руля не моги! Хех! – лицо водителя перечеркнула презрительная ухмылка. – Тоже мне, командир… Лыков, мать его!.. Да если б знал, что такая задница будет, ни в жисть бы за сотню не согласился!»
Он наклонился, взял с пола тряпку и, быстро опустив стекло с водительской стороны, протер зеркало.
– Вот, – подытожил он, неистово вертя ручку стеклоподъемника. – Так-то лучше будет.
Но лучше не становилось. Все те же кирпичные стены, заслонявшие двор от улицы, сгнившие под снегом и дождями кузова машин, и нестерпимо тесное пространство четырехколесного детища ульяновского завода сдавливали даже внутренности… Дальше сидеть в машине не было сил. Водитель помотал головой и, открыв дверь, вышел наружу немного размяться. Легкий ветерок трогал листву стоящих во дворе деревьев, чуть наклонял стебли высокой травы, едва слышно пел в пустых окнах уцелевших зданий.