Поздний гость: Стихотворения и поэмы - страница 17

Шрифт

Интервал

«Ты не жги наши белые вежи,

Золоты купола не круши, —

Не замрежить в червонные мрежи

Опоенной полынью души.

Опояшет ли звезды тугая

Опояска из речки Горынь?

Да и есть ли такая другая?

Пожалей, Иисусе, остынь.

Скинь прохлады студеные ризы

На того своего Петуха,

Что срывается, пламенно-сизый,

Острым клювом кровавить верха.

Мы и тут твои верные дети —

Сколько храмов тебе возвели, —

Не губи же палаты и клети

Святорусской убогой земли!»

И выходит Звонарь на звонницу,

Простирает в просторы ладонь;

Призывает Червонную Птицу

Заклевать красноперый огонь.

И опали крылатые цепи;

Певень облаком сгинул рудым;

Заревые ковыльные степи

Перевил, словно ладаном, дым.

Заблистали сквозь дым златоглавы,

Выгнал звездное стадо пастух…

– Возлюбившим страдания – слава;

Возлюбившим любовь – Святодух.

1922

Каменная любовь

М. К.

* * *

He кровь моя, а древняя смола,

А черный мед, до боли вздувший жилы, —

Ты лучшего напитка не пила,

В тысячелетиях такого не любила.

И кто сказал, что пройдены пути,

И кто солгал, что сердце знает сроки?

Сквозь мускулы врастают до кости

Любовные тяжелые уроки.

И нам ли знать начала и концы,

Когда вино и желчь – одно и то же,

Как свежесть губ и терпкие рубцы

На выжженной любовным зноем коже.

Сердце Адама

Да, плоть Адама из рыжей глины,

Земли и крови глубокий вздох, —

Я лягу грудью на дно долины

Молчать и слушать, как зреет мох.

В тугом наплыве прижать ладони

К прогретой солнцем живой земле

И плавить сердце в крутом разгоне

От плеч до горла и до колен.

И взмоет радость сырого гнева,

Загнется дыбом немая кость, —

И рядом ляжет покорно Ева

Вместить всей плотью любовь и злость.

Когда же к новой весне в долину

Сойдутся звери на дым жилья —

Я покажу им со смехом сына,

С таким же рыжим лицом, как я.

* * *

Что делать мне с моей тяжелой кровью,

Чью плоть еще угрюмо раздавить?

Душа моя, в страданьи и любви

Ты с каждым днем все жестче и суровей.

Не сердца ход под выгнутым ребром —

Протяжный крик и мускулов разрывы, —

В сухой зрачок медлительно и криво

Скользит луна багровым топором.

В исходе ночь. Размеренней и глубже,

Как беглый зверь, туманами дышу, —

Ты на заре к степному шалашу

Придешь назвать меня покорно мужем.

Еще один нетронутый удел

Перепашу для горестного сева, —

И хлынет вспять, без радости и гнева,

Слепая кровь, тяжелая от дел.

* * *

Борису Бродскому

Я вырезал его из дуба,

В широкий нос продел кольцо, —

Следующая страница