– Это всё хорошо, – сказал Петя. Он почесал нос и постучал пальцами по столу, – но что, если первый случай не самоубийство, а убийство?
– Успокойся, Петя, – сказал Суриков, выставив ладонь, – водитель почти уверен, что парень был один. Он никого не видел ни до, ни после столкновения, но лишний раз проверить не помешает в любом случае. Что касается тех, кто видел детей последними, фактов мало. Дети вели себя странно. Вот всё, что мы узнали. Этого очень мало, чтоб дать какое-то объяснение.
– Мы всё сделаем, – сказал Антон, когда Суриков замолчал. Антон сидел ровно, руки держал на столе, как ученик за партой. Суриков улыбнулся. По глазам можно было прочесть, что от Антона стоит ждать подобного. Кроме него никто так не рвётся выполнять эту работу. Пётр глянул на Антона и скорчил гримасу презрения. Они не любили друг друга, хоть и были напарниками. Антон часто покрывал Петю, вытаскивая за воротник из неприятностей, как кусок ткани со дна реки, пойманный крючком.
– Как я уже сказал, третьего случая быть не должно. Вам ясно?
– Да, – сказали все хором.
– Можете идти, – сказал Суриков и поднялся из-за стола. Все встали и вышли из кабинета. Из всех присутствующих только Антон Ангелов задвинул стул обратно к столу.
Глава 5
События на кладбище
Степан Денисович Хроба отогнал собаку от могилы. Странное ощущение преследовало его, когда он вёл её к вольеру. Мерзавка снова рыла яму, её поведение подтолкнуло Степана к размышлениям. Он привязал её. Вернувшись к могиле, заметил, что собака вырыла яму в полметра. Можно было засунуть руку. Это тревожило. Степан посмотрел на надпись, сделанную на серой в крапинку, гранитной плите.
Василий Грузов.
Снова эта же могила. Степана передёрнуло. Он стоял один, далеко от города, посреди кладбища. Ему начало казаться, что за ним кто-то наблюдает. Он огляделся, но ничего необычного не заметил.
Почему собака к ней прицепилась? При чём тут Василий Грузов?
Он присел на корточки и провёл рукой по внутренней поверхности ямы. Ничего необычного, могильная земля, изрезанная собачьими когтями. Он ощутил себя маленьким мальчиком, боящимся темноты. Блестевшие на надгробьях фотографии казались глазами. Шорохи напоминали шаги, а беспрерывный лай псов говорил о том, что Степан тут не один.
Степан взглянул на лес, сглотнул слюну. Со стороны деревьев слышались отдалённые звуки пения птиц и гул ветра, напоминавший удары волн о рифы. Он слышал позвякивание ведра на подводе, едущей с поля, отдалённое мычание коров. И ещё какой-то звук. Будто храп, или скрежет. Ему стало страшно. Степан оглянул имения, но никого не увидел. Разного вида ограждения, металлические и деревянные, как клетки в тетради. Кресты, склонившиеся, как Ива над рекой. Сбоку стоял склеп, дверь в него закрыта. Кладбище было как на ладони, все деревья молодые. Пахла сирень. Из лесу долетали нотки сосен. Он стоял и размышлял над происходящим.