Он не знал, сколько времени провел в
бессознательном состоянии, разметавшись по мокрым подушкам и
простыням, швыряемый усиливающейся лихорадкой из жары в холод.
Несколько раз Серебров вставал и добирался до раковины, где жадно
пил теплую, отдающую хлоркой воду. Ему казалось, что за время
горячки он разок менял себе повязки, а однажды даже попытался
поесть; тушеная зайчатина с картошкой не удержалась в желудке и
полупереваренными кусками изверглись из него прямо на круглый
вязаный коврик подле топчана. Но Михаил Степанович не был во всем
этом абсолютно уверен.
Потому что всякий раз приходя в
сознание, он видел тощий силуэт, сидящего возле трубы, на том самом
месте, где обычно спал Буян. Лишенные зрачков глаза следовали за
Серебровым по комнате неотрывно, куда бы тот ни пошел. Они сверлили
его, когда он спал или проваливался в забытье, прожигали, буравили…
изучали. Проходя по дому нетвердой походкой, Михаил Степанович
грозил этим внимательным глазам кулачищем и бормотал со
злостью:
— Уууу, сс-сученыш! Тварюка
подколодная!
Сученыш отмалчивался.
В то утро, когда лихорадка,
побежденная сильным, не испорченным вредными привычками телом,
отступила, и Серебров начал воспринимать реальность адекватно, он в
первую очередь перетряс старый тулуп — Буянову лежку. Сам не зная,
что хочет найти, Михаил Степанович тщательно исследовал каждый
сантиметр вытертого меха, и даже обнюхал подстилку. От тулупа остро
несло псиной, и только. Ничего сверхъестественного.
Игнорируя урчащий желудок, несколько
дней не получавший нормальной пищи, Михаил Степанович все же не
пошел на кухню, а сперва обошел весь дом. Никакого подтверждения
тому, что ночной гость не привиделся ему в лихорадочном бреду,
обнаружить не удалось. О яростной и быстротечной лесной схватке
напоминала лишь груда окровавленного тряпья да отсутствие
Буяна.
Впервые в жизни Михаил Степанович
крепко задумался о состоянии своего рассудка. Ведь если мерещился
ему пришелец в доме, где гарантия, что то же самое не происходило в
лесу? Может быть, и не было никакого мертвого ребенка-кровососа? А
была, к примеру, рысь — раны на груди и руках вполне могли оставить
когти дикой кошки… Что, если…
Пожалуй, со временем рациональный
разум Сереброва убедил бы себя в том, что именно так и было. Потому
что в мире телевидения и самолетов нет места ожившим мертвецам.
Потому что в лесу по зиме нужно бояться волков, да не впавших в
спячку медведей, а не голых мальчиков с полным набором клыков. Он
бы с радостью дал себя обмануть, чтобы забыть этот кошмар,
запрятать его глубоко в подкорке.