Темнота опускалась все ниже, уже не
столько помогая, сколько мешая, но Серебров был этому даже рад. Он
уже почти закончил. По-быстрому набросав сверху веток и снега,
Михаил Степанович придал месту вид охотничьего шалашика. Отошел на
два шага, критически осмотрел и остался доволен. Однако же про себя
твердо решил, что вернется сюда, как только сойдет снег и подправит
могилу. Может быть, даже посадит сверху дерево.
Поспешно рассовав по отделениям
Матвейкину добычу и усадив внутрь самого Матвейку, Серебров взвалил
изрядно потяжелевший рюкзак на спину, воткнул в уши плеер и по
своим следам отправился обратно. Пока еще было относительно светло,
Михаил Степанович хотел отойти как можно дальше от этого места.
«… обошелся с собою, как будто
хреновый колдун —
превратился в дерьмо, а как
обратно — не знаю…» —
жаловался в плеере Полковник.
«Дерьмо, дерьмо я и есть, — отрешенно
думал Серебров, под шаг удобнее устраивая рюкзак на плечах. — А
когда таким стал? И обратно как? Никак обратно… то-то же…»
За его спиной, невидимые для
случайного человека, растворялись во тьме три могилки — пара
престарелых грибников, разделивших одну яму, девчонка-фотограф,
неведомо как забравшаяся в эту глушь, и сегодняшний охотник.
На самой старой могиле вот уже два
года росла маленькая ель, с пушистыми колючими лапками.
– Айсан, это я! У нас сегодня аврал на работе, я
задержусь немного. Если все нормально пойдет, часа на два всего
опоздаю. Ужинать без меня садись. Если ийэ будет звонить, скажи,
что я завтра перезвоню, пусть не беспокоится…
Невидимый мужчина немного помолчал – было слышно его тихое
дыхание, чуть испорченное помехами на линии – а затем резко
закончил:
– Все… До вечера.
После этого диктофон противно пискнул и известил автоматическим
женским голосом, с ярко выраженным китайским акцентом:
– Сообщение окончено. Сообщений больше нет.
– Та-а-ак… – протянул Аркадий Афанасьевич Пряников. – И…
э-м-м-м… что же это такое?
Сидя в гримерке, перед зеркалом, уставленным целой батареей
тюбиков, флаконов и баночек, похожих на снаряды различных калибров,
он с недоумением разглядывал молодого человека, принесшего эту
запись. Честно говоря, если бы не пятитысячная купюра, которой
нахальный гость вовремя посветил перед лицом Пряникова, Аркадий Афанасьевич нипочем бы не стал
тратить время, отведенное на подготовку к выступлению. Но для
вышедшего в тираж комика, будь он хоть трижды заслуженным артистом
России, пять тысяч рублей за десять минут времени – деньги очень
даже неплохие. Да что там – хорошие деньги! Определенно, хорошие. В
последнее время гонорары Аркадия Афанасьевича не часто превышали
двадцать тысяч за вечер и были так же редки, как снег в июле.