– Тысячу! Наличными!
И чтобы убедиться, что ослабивший нажим Пряников понял его
правильно, добавил:
– Долларов!
Аркадий Афанасьевич резко сменил линию поведения. Он тут же
втянул Очкарика обратно в гримерку и захлопнул дверь.
– Что ж вы так орете?! – нервно зашептал он, лихорадочно крутя
головой по сторонам. При упоминании тысячи долларов наличными,
Аркадию Афанасьевичу за каждой шторой вдруг стал мерещиться
налоговый инспектор. Когда-то, в «годы золотые», он и сам мог вот
так запросто предложить кому-нибудь «штуку баксов», и даже делал
это неоднократно, но нынче… нынче эта сумма была почти вдвое выше
его сегодняшнего гонорара!
– Кто ж так дела делает? – оглаживая на госте слегка помявшийся
костюм, продолжал увещевать Пряников. – Сказали бы сразу, мол
помощь нужна – что ж я, не человек? Понятий не имею? Помогу,
конечно…
– То есть, деньги вам не нужны? – не удержался от издевки
Тадын.
– Только сугубо в целях компенсации потраченного времени! –
решив пренебречь язвительной репликой, поспешил заверить его
артист. – Сами поймите, человек я занятой, а время, как говорится,
деньги... Так что давайте приступим! Я уже готов начать…
– А вам разве не нужно подготовиться? – опешил от такого напора
Айсан. – Прорепетировать…
Пряников мысленно прикусил
язык за то, что чуть не сдал себя самостоятельно. Пойми
«гаррипоттер», что для профессионального пародиста воспроизвести
этот унылый, бесцветный голос – дело пяти секунд, еще, чего
доброго, начнет цену сбивать. А деньги, как не прискорбно было
пожилому артисту это осознавать, были не просто сильно нужны, а
жизненно необходимы. В погоне за былой роскошью он уже давно
распродал большую часть внутреннего убранства своей трехкомнатной
квартиры. Одна комната с недавних пор лишилась даже люстры –
заложенной в комиссионный магазин за пятьсот рублей. Самым
унизительным было продавать шикарный гардероб, собранный за годы
выступлений. Многие вещи были куплены Пряниковым еще в советскую
эпоху, во время гастролей по союзным республикам и ближнему
зарубежью. А между тем, надетая на нем сегодня белоснежная сорочка
с кружевными рукавами и пушистым жабо на груди, была одной из
последних вещей, в которой не стыдно выйти на сцену (как бы редки
эти выходы ни были).
– Я имел в виду, готов начать репетировать