Маски во дворце кружились с пугающей быстротой. Черные и красные, и изящные бархатные, и жуткие звериные – словом увидать можно было решительно все. В пылу танца граф Г. начал кружиться с какой-то таинственной, но, тем не менее очень симпатичной девицей. Он как-то внезапно увлекся ей, тем более что у него почему-то возникло ощущение что он ее уже очень давно знает и она ему просто как родная. На ней было надето длинное светлое платье, перевязанное по рукавам голубыми бантиками, с таким же бантом на шее, а длиннейшие локоны цвета соломы были завиты в косы и падали на грудь, при этом вдобавок казались искусственными. Румян было столько, что даже черная золоченая маска не могла их скрыть.
– Кто вы, прекрасная маска? – поинтересовался граф после первого круга вальса.
– Ах, разве вы меня не узнаете? – маска жеманно захихикала. – Правда, не узнаете?
– Решительно нет! – граф вгляделся в прорези, за которыми светились будто бы смутно знакомые глаза.
– А ведь я…. я твой друг Вольдемар!
Граф Г. прямо отшатнулся от неожиданности, но быстро овладел собой.
– Ты совсем что ли свихнулся? – поинтересовался он у «девицы» вежливо.
– Да брось, пошутить что ли нельзя? – Морозявкин глупо захихикал, и тут обнаружилось, что он уже прилично набрался горячего грога, который по самоновейшей французской моде начали подавать, дабы на машкерадах люди веселились непритворно. Граф даже удивился, как же это его приятель все еще держался на ногах. Между тем Морозявкин выглядел весьма довольным собой.
– Пойдем на воздух, тут такая жара… я аж взопрела! То есть взопрел… Ты бы видел, как ко мне клеились – никогда не имел такого успеха мужчиной, как теперь, став на время женщиной.
– Немедленно опять стань мужчиной! Я тебе не Генрих Валуа какой-нибудь, чтобы превращать дружбу с приятелями в любовь! – Граф Михайло не желал давать волю всевозможным извращениям и излишествам.
Приятели вышли на балкон. Звездная ночь глядела на них тысячами небесных глаз. Свежий воздух отрезвил кружащиеся головы.
– Зря, зря, я мог бы быть твоим любимым фаворитом! – Морозявкин вздохнул. – Но ты лучше послушай, что я тут разнюхал! Право, женщиной быть гораздо удобнее. Знай, раздвигай ножки – только соображай перед кем!
– И перед кем же ты успел? – Граф Г. перешел на совсем уже черный юмор.