– Надо, Машенька! – твердо сказал Гуров и добавил: – Понимаешь, мы со Стасом очень сильно подставили Петра, и он временно отстранен от должности.
– Что? – недоверчиво спросила она, и он кивнул. – Да!.. Вы!.. – заорала она, потому что сначала у нее от ярости даже слов не находилось, но потом ее прорвало: – Идиоты! Да каким местом вы думали? – И вот это игрой уже не было – Петра она действительно очень уважала.
– Это случайно вышло, – попытался оправдаться он.
– Да если бы специально, я бы вам обоим глаза собственноручно выцарапала! – продолжала бушевать она, а потом, немного успокоившись, спросила: – Это связано с ним?
– Напрямую, – кивнул Гуров. – Дело в том, что бывший муж Васильевой работал заместителем генерального директора на оборонном предприятии, и его отравили неизвестным науке ядом. Он сейчас в коме, и прогнозы самые пессимистичные. А жить после развода они продолжали в одной квартире, так что он все время был у нее на виду. Вот и нужно выяснить, что с ним происходило в последнее время и вообще что он за человек. Мы предполагаем, что у него могла появиться какая-то женщина, так не знает ли Васильева, кто это может быть. Машенька! Я тебя очень прошу, постарайся! Ты же, если захочешь, и дьявола на поводок возьмешь, а он, что самое главное, даже сопротивляться не будет, а побежит радостно с тобой рядом и в глазки преданно заглядывать будет.
Глаза Марии довольно заблестели, и она с трудом удержалась от улыбки, а сама тем временем подумала, что дьявола-то она на поводок действительно взять сможет, а вот ее собственный муж как гулял сам по себе, так и продолжает, и ничего она с этим поделать не может.
– Хорошо, – согласилась она. – Я сегодня же туда к Костику заеду.
– А это кто?
– Гениальный театральный художник, но… – Маша вздохнула.
– Спился, – понял Гуров.
– К сожалению, не такая уж редкая это в наше время вещь, – заметила она и хотела вернуться на сцену, когда Лев Иванович остановил ее:
– Маша, ну ты хоть цветы-то возьми.
Она глянула на букетик в его руках и хмыкнула:
– Ладно! А то получится, что ты зря потратился.
Когда она брала цветы, Гуров потянулся, чтобы поцеловать ее в щеку, но она ловко увернулась и недоуменно спросила:
– Я давала повод?
Она повернулась и теперь уже действительно ушла, а Лев Иванович смотрел ей вслед и думал, что Мария все-таки гениальная актриса.