– Ну что?
– Докладываю, – начал Стас. – Его превосходительство сегодня изволили на службу прибыть-с ажник еще до прихода секретарши, и она премного изумлена была, через открытую дверь кабинета его увидев. А еще больше она удивилась, застав господина генерала за делом совсем ему несвойственным – они-с в своей комнате отдыха чаек-с собственноручно заваривали-с и угощение по тарелочкам раскладывали-с. А потом эти трое появились, причем вели охранники некоего гражданина в штатском очень аккуратно и почтительно, а вовсе не заломив руки за спину. Провели они его, значитца, в кабинет, а сами, дверь аккуратненько прикрыв, в приемной уселись. И ни единого словечка за все это время не промолвили. А она сама в их присутствии чувствовала себя до того стеснительно, что даже посмотреть в их сторону боялась.
– Стас, не тот ты момент выбрал, чтобы в остроумии упражняться, тем более так неудачно, – поморщился Гуров. – Или это у тебя от нервов?
– От них, истрепанных и измотанных, – кивнул Крячко и продолжил в том же духе: – Осмелюсь дополнить, что после нашего изгнания из начальственного кабинета грохнуло там что-то. Как потом, уже после того, как сами его превосходительство кабинет покинуть изволили, выяснила она, что это ваза была, которую вы, господин полковник, Петру Николаевичу на юбилей презентовали-с!
– Ничего себе! – удивился Гуров. – Выпендривался ты, а виноват я оказался!
– Начальству виднее, – пожал плечами Стас.
– Петр уже вернулся?
– Да, но почти тут же снова ушел. Видимо, имеет нелицеприятную беседу с… – и Крячко ткнул пальцем на потолок. – А в его кабинете такой шмон идет, что только пыль столбом. Так что, вернувшись, он вряд ли будет расположен к восстановлению порушенных дружеских отношений.
– Стас, хихоньки хахоньками, но ведь мы с тобой, кажется, хорошего человека обидели, – заметил Лев Иванович.
– Да понял уже! Не совсем же я дурак! – вздохнул Крячко. – Уж если Петр ему собственноручно чай стал заваривать и специально его любимое угощение купил, то, ежу понятно, уважает он его крепко. А уж то, что он ему курить разрешил, само за себя говорит! Что делать будем?
– Ждать его звонка и работать – раньше же он всегда, как успокоится, звонил! Что нам еще остается?
– Вот ты и трудись, а я пойду по кабинетам пройдусь – что-то неспокойно у меня на душе, – сказал Стас и вышел, а Гуров не стал возражать.