«– Объект на месте. До расчетного времени – 10 минут.
– Кто расчитывал время? Почему такие расхождения?
– Перестраховались немного. Думали, опоздание – хуже.
– Хуже, лучше… Он должен быть вовремя. Ни раньше, ни позже».
Он стал у подъезда.
– Оп-п. А чего я тут, а? – заговорил он сам с собой. – Мне же во-он туда надо.
– А-а. Свернул не там. Ошибся малость. – Не было случая, чтоб он не ответил сам себе. – Ну да, какая разница… А тут здорово. Уютный двор. Покурить, что ли? Вон и присесть есть где…
«– Почему он сел? Что за перекуры, а?
– Догоняем график. Пусть перекурит пока.
– Вы соображаете, что вы творите вообще?!! А куда он выбросит окурок, а?! Куда?»
– Покурю и пойду себе. Тихий двор. В таком и жить приятнее. Скамеечки в порядке. Следят. Молодцы какие… Не то что у нас.
«– А… А какая разница? Затушит и выкинет.
– Второй этаж! Окно из кухни! Она уже следит за ним!
– Ой! Исправляем!»
– Чисто-то чисто. А урн не догадались поставить. Бычок некуда бросить. Или в пачку прибрать и потом выбросить?..
«– Прекратить. Не надо исправлений. Это можно использовать. Вот смотрите…»
– Дурость какая, а… – сплюнул он, выкинул окурок и встал со скамеечки. – Бычки еще в карманах носить.
– Насвинячил и рад! – раздалось со второго этажа.
– Вы мне? – спросил он у бабушки, неодобрительно смотрящей на него из окна.
– Нет. Не тебе, конечно, – голос бабушки окреп от справедливого негодования. – Это ведь не ты окурки по детской площадке раскидываешь и харкаешься где попало. Это какие-то другие люди во дворе. Как же вам не стыдно, а? Понабежали во двор и давай харкаться! И испарились сразу. Чтоб мужчину невиновного подставить.
– Петровна, ты с кем там? – спросили из другого окна.
– Да, понимаешь, повадились к нам во двор окурки раскидывать с утра самого, – пожаловалась Петровна. – Больше ж негде. Совести – полная запазуха у людей!
– Вы дадите поспать, а? Что за крики с утра? – подключились из других окон.
«– Ух ты! Привлечение внимания! Класс!
– Учитесь! Ну что? Пора?
– Время! Три… Две… Одна… Старт!»
– А вот как могу! Смотрите! – крикнул он и пустился в пляс, прихлопывая в такт.
– Сумашедший! – опешила Петровна.
– Браво, мужик! – заржали с четвертого. – Чистый Махмуд Эсамбаев!
Он не обращал внимания на них. Он ходил гоголем, прыгал в такт, изгибал причудливо суставы.