– Лелькины носки наденешь и час простоишь как миленькая. Главное, пальцами там шевели, восстанавливай кровообращение.
К советам Рогиной прислушивались все. Непонятно, какие силы занесли ее, медсестру с довольно большим стажем работы, в контору к Жази, трезвонившей на всех углах, что из треста ей присылают не специалистов, а бог знает кого. Тем не менее, Татьяна, обладавшая счастливым умением уживаться с людьми, отлично вписалась в коллектив работников жилищно–коммунальных услуг. С ней всегда было приятно и выпить, и поговорить.
Благодарная Женечка скинула югославские сапожки и стыдливо поджала ноги в заштопанных колготках.
– Игнатова, у тебя ноги еврейские, – успела разглядеть обнажившиеся признаки национальной принадлежности ее лучшая подруга.
– Как это? – обиделась Женя. – Кривые, что ли?
Ноги в заштопанных колготках и вправду были чуть кривоваты. Вполне возможно, что таким образом сказался перенесенный в детстве рахит.
Оставив вопрос без ответа, Танька проворно влезла в импортную обувь, с некоторым усилием застегнула молнии на мускулистых икрах и, покачивая бедрами, прошлась между письменными столами.
– А поглядите–ка сюда, девки, – сказала она, задрав юбку до допустимого предела.
Взору девок открылись стройные ноги Рогиной с соблазнительными чашечками коленок и подтянутыми ляжками.
– Ну все, – подала наконец голос Леля. – Все мужики твои.
– Так а я про что? Они на меня сами валятся. Флюиды чуют.
В самодовольной улыбке, застывшей на Танькиных губах, Женечке привиделось что–то непристойное.
– Ты это, осторожней, – не выдержала она. – Там внизу шов разошелся. Будешь вихляться, еще больше порвешь. Сапоги–то импортные все–таки.
– А Хабиулина зачем держим? Он так зашьет, что и видно не будет. И набойки новые поставит.
– Ну и сколько ж он возьмет за такой ремонт?
Леля прыснула от наивного вопроса Женечки:
– Она ж натурой расплатится. А деньгами те платят, у которых флюидов нет.
Похоже, в жилконторе с флюидами было хорошо у всех, кроме Игнатовой. У той же Лели в любовниках ходил участковый милиционер. Муж начальницы играл на гитаре в какой–то вокально–инструментальной группе и постоянно разъезжал по гастролям. Вроде бы у нее завелся кто–то в райкоме партии. Танька спала со всеми подряд, а у Женечки никогда никого не было, если не считать школьной дружбы с Генкой Кисиным.