Нечаянные откровения - страница 22

Шрифт
Интервал


Так, с возрастом, перечитываешь – и всегда открываешь для себя что-то новое, на что раньше, при прежнем чтении, не обратил должного внимания. Порой это какая-нибудь мелочь, порой кое-что посерьёзнее.

Вот некоторые из моих наблюдений.

На страницах «Евгения Онегина» нечаянно обнаружишь, что те – потрясающе написанные – картины природы, которые тебе известны с детства, впервые, оказывается, появились именно здесь: в романе в стихах.

В лермонтовском «Герое нашего времени» тебе откроется то, что раньше ускользнуло от внимания: Печорин язвительно посмеивается над астрологией.

В повести «Казаки» Льва Толстого молодой офицер, будучи на охоте, во время паузы был охвачен восторгом от всего, что его окружает: лесная чаща, в которой бездна зверей и птиц; солнце, стоящее над лесом; пахучий, жаркий воздух; следы оленя на влажной земле и даже… комары, о которых он подумал так: «каждый из них такой же особенный от всех Дмитрий Оленин, как и я сам».

В «Анне Карениной» вдруг бросится в глаза отдельная, самостоятельная линия жизни и судьбы Левина (альтерэго Льва Толстого) – и тема эта в романе, оказывается, отнюдь не второстепенна и ей посвящён внушительный объём текста. (Это обстоятельство, похоже, ускользало от исследователей, особенно от режиссёров экранизаций.)

21.08

Надо сказать, что История как таковая сама по себе довольно сухая наука, ибо в калейдоскопе мелькающих дат, событий, деяний исторических лиц часто вуалируется пульс трепетной, живой жизни, возродить которую под силу лишь подлинному художнику слова.

Вот уже вековой срок на исходе с той поры, когда на многострадальной земле – между холодной Балтикой и тёплым Чёрным морем – всё зашаталось: случилось, словно во времена Аттилы, столпотворение народов (в степях причерноморья творилось невообразимое толковище, в коем сошлись, кроме русских и украинцев, немцы, поляки, чехи, венгры, черкесы, калмыки и даже… китайцы), мир раскололся, разливанным морем гуляла братоубийственная ненависть, война шла всех со всеми – не разбирая ни пола, ни возраста, обильную жатву собирала старуха с косой.

Это было время, когда сидел в Киеве гетман Скоропадский, веривший в самостийность, которую обещали немцы, на деле лишь сумевшие спасти его от Петлюры; когда гуляли по Украине батька Махно и прочие атаманы.