– О! Мой король, – растянула губы в плотоядной улыбке, неторопливо спустила ноги с кровати. Не нащупав домашних туфель, пошлёпала босяком по нагретому пробившимися сквозь небрежно задёрнутые шторы солнечными лучами паркету. Во дворе слышался робкий рокот мотора. Выглянула в окно: – Твоя Пенелопа>5 ждёт, любимый! Ждёт с нетерпением.
Снова потянулась, на это раз приподнявшись на носки. Нынешнее утро она решила начать с бассейна. Надела сплошной, подаренный мужем купальник, водрузила поверх закрученных в узел волос плавательную шапочку, накинула махровый халат и, сунув ноги в пластиковые шлёпанцы, побежала по галерее. Домработница выглянула из кухонной арки, заслышав стук шагов.
– Доброе утречко, Виктория Максимовна! Купаться? – лыбится, точно мать родную увидела.
– Здравствуй, Муза. Всё хлопочешь?
– Тёпленько там, я проверила.
Вика, не отвечая, пролетела мимо, выскочила на крыльцо и замялась. Прохладный воздух обхватил лодыжки, расцеловал щёки и лоб. Быстрее!
Десяток шагов по дорожке из светлых широких плит, мимо зеленеющей упругой щёткой газона лужайки. Распахнуть и сразу прикрыть за собой стеклянную дверь и пройтись по узкому бордюру к полукруглой площадке с шезлонгом. Халатик – прочь, забросить его на полосатую спинку, тапочки – вон. Шаг по прохладному мрамору к отливающей изумрудным оттенком, пахнущей ароматной отдушкой воде и… тёплые струи щекочут тело, ласкают мягкими ладонями, будоражат проказливыми пузырьками.
Приятнее было бы плавать голышом. Вика позволяла себе такое утреннее развлечение до тех пор, пока сосед по-пьяни не проболтался Рубинову, что подсматривает за ней в бинокль. Саму Вику это только рассмешило, но Анатолий рассвирепел. Во-первых, заложил кирпичами и заштукатурил северное окно в спальне – двух восточных вполне хватало. Во-вторых, собрался закрашивать стеклянную стену бассейна. Вика еле отговорила, пообещав, что будет плавать в приличном виде. Уж очень ей нравилось лежать в тёплой воде под инфракрасными лампами, любуясь небом, укутанным ватными тучами или усыпанным звёздами, рассматривать сквозь прозрачные стенки кусты с едва раскрывшимися почками или с игольчатой изморозью на ветках. В такие минуты она чувствовала себя счастливой. А всего-то и нужно было забыть горькое детство, бесцветный год первого замужества, бесконечную беременность, роды, недовольство мужа её равнодушием к сыну и начать заново плести кружево жизни из крохотных узелков: радостных минут, страстных часов и умиротворённых дней. Последние десять лет и были волшебным временем – ажурным, узорчатым полотном, бесценным и нежным – перекрывающим прошлые неприятности.