Радость от беременности жены сменилась беспокойством. Вика не желала отказывать себе ни в чём, к чему привыкла. Увещевания и мольбы мужа игнорировала: кофеманила, покуривала, выпивала, секс ей требовался так же, как и раньше. Попытки ограничить контакты приводили к истерикам. Он – мужчина – был готов к воздержанию, а она – ни в какую. Анатолий аккуратничал, заботясь о ребёнке, Вика рыдала, не получив ожидаемого удовлетворения. Не имея сил противостоять её напору, Анатолий упрятал жену в частную клинику за два месяца до родов. Обошлось это в ощутимую сумму, но дало хоть какую-то уверенность в благополучном развитии плода. Этот поступок лишил супружеские отношения идеальности. Вика не слишком часто, но всё-таки укоряла мужа, приговорившего её к двухмесячному заключению за любовь. Рубинов смущался, извинялся, не теряя при этом уверенности в своей правоте, и выполнял очередные капризы жены, благо их было не так много.
Как и обещала, Вика выносила и родила. Беременность проходила легко, даже токсикоз толком не проявился, рожала тоже без проблем. Женскими данными родители Вику не обидели, обезболивающих доктора не жалели, младеньчик был крохотный – даже до трёх кило не дотянул – лишних трудностей маме не доставил. Услышав его крик, Вика отвернулась и на предложение взять на руки и приложить к груди, отрицательно покачала головой. В грубой форме отшила медсестру, протягивающую завёрнутого в белую пелёнку мальчика.
– Как же? – изумилась та. – И не взглянете?
– Иди ты… – повторила Вика.
Быть бы Рубинову-младшему искусственником, да по счастью в бесплатном отделении роддома нашлась молоденькая роженица, отказавшаяся от ребёнка. Её сначала попросили покормить Марка, а потом посоветовали отцу мальчика взять Захарову кормилицей. Так в свои восемнадцать Дарья обрела молочного сына, а Марк получил маму.
Некоторое время Анатолий надеялся, что жена изменится с годами. Сам он с каждым днём всё больше чувствовал, как растёт его интерес к сыну. Пусть новоиспечённая родительница игнорирует малыша, но когда тот начнёт бегать, говорить, обнимать и целовать мамочку, она должна смягчиться. Не тут-то было. Вика не замечала, что в доме есть кто-то кроме мужа и домработницы. Сын и его няня как будто существовали в другой реальности. Немудрено, что первым словом Марика было: «папа», а вторым «няня». Вскоре няня стала «мамой». Года в два он стал называть Дашу так. Анатолий расстроился и завёл осторожный разговор с женой, мол, не дело, что ребёнок зовёт мамой чужую женщину.