– Господа! Меня известили о том, что в этом здании замышляется государственная измена. Вольно всем. Годсел Чиппи, встать!
Адмирал медленно, как артритик, поднялся на ноги, схватившись за край стола. Его физиономия побагровела.
– Генерал Крюгер, делайте свое дело. – Виктория посторонилась.
– Годсел Чиппи, вы обвиняетесь в клевете на высочайшую особу и в государственной измене. Вы арестованы и разжалованы. Прошу сдать оружие и награды, и следовать за нами. – Крюгер, прямой, как клинок, стоял у торца стола, в упор глядя на бывшего адмирала. Чиппи нетвердым шагом отошел от своего кресла, но, пройдя половину расстояния, отделявшего его от контрразведчика, выпрямился и со звоном обнажил шпагу:
– А вы попробуйте забрать у меня оружие, господин сухопутная крыса!
Принцесса со сжатыми кулаками отстранила Крюгера.
– Чиппи, извольте подчиниться своей монархине!
– Какая ты монархиня! Похотливая рыжая кошка, прошмандовка, сопливка, дрянь!! Шлюха портовая, и та смотрелась бы на троне лучше!
Потрясенные этим неслыханным оскорблением, флотские чины отшатнулись от своего бывшего патрона. Ликторы за спиной принцессы с лязгом потянули сабли из ножен.
– Отставить, господа гвардейцы! Я сама! – Виктория извлекла из кармана револьвер и взвела курок – Чиппи, давайте без дешевых оскорблений. Ваша игра разоблачена. Сдайте оружие.
Что бы ни замышлял адмирал, в смелости ему нельзя было отказать. Он уже понял, что Адмиралтейство ему суждено покинуть ногами вперед, и, видимо, решил сделать свой уход со сцены максимально эффектным. Воспользовавшись тем, что внимание всех присутствующих было сосредоточено на шпаге в его правой руке, он незаметно тряхнул левой, и в кулак ему упал карманный двуствольный пистолетик "Деррингер". Сдвоенный выстрел прозвучал, как хлопок шутихи. Принцесса пошатнулась: если бы не кираса…
– Выстрел за мной, Чиппи, не так ли? – Виктория твердой рукой подняла револьвер и нажала на спуск. Пуля попала адмиралу в лоб, тело его отбросило назад, и труп с глухим стуком упал навзничь, заливая кровью и мозгом роскошный голубой ковер из шерсти лавразайской ламы.
– Господа матросы, уберите его. В мешок, колосник к ногам – и в море! Большего он не заслужил. – ровным негромким голосом сказала бледная от гнева и ярости принцесса, обернувшись к дверям. Затем она обратилась к флотским чинам: