– Спасибо, – сказала девушка. – Стен у себя в конторе. – Она показала на красный кирпичный дом неподалеку.
– А вы здесь работаете? – спросил Курт Валландер.
– Да. – Она быстро полезла наверх. – А теперь отойдите-ка в сторонку!
Судя по тому, как она ловко сбрасывала сверху большие тюки сена, руки у нее были сильные.
Валландер пошел к конторе. И только собрался постучать в толстую дверь, как из-за угла появился мужчина.
Он не видел Стена Видена лет десять. Тот мало изменился. Те же вьющиеся волосы, то же худое лицо, красная сыпь на подбородке.
– Вот так сюрприз! – Стен издал нервный смешок. – Я-то думал, пришли подковать лошадей. А это ты. Сколько лет, сколько зим!
– Одиннадцать, – сказал Курт Валландер, подумав. – Лето семьдесят девятого.
– Лето рухнувших надежд, – сказал Стен Виден. – Пошли выпьем кофе?
Через гараж они прошли в здание из красного кирпича. Сильно пахло масляной краской. В полумраке виднелся ржавый комбайн. Стен Виден открыл еще одну дверь. Из-под ног выскочила кошка. Они вошли в комнату – странную смесь жилья и конторы. У стены стояла незастеленная постель с несвежим бельем. Телевизор, видео, микроволновая печь на столе. В старом кресле свалена одежда. Огромный письменный стол. Стен Виден налил кофе из термоса, стоявшего рядом с факсом в широкой оконной нише.
А ведь он мечтал петь в опере, подумал Валландер. И вспомнил, как они оба в конце семидесятых мечтали о будущем – как оказалось, недостижимом. Курт Валландер мечтал стать импресарио, а тенор Стена Видена должен был звучать на всех оперных подмостках мира.
Курт служил тогда в полиции. Он и сейчас служит в полиции.
А когда Стен Виден понял, что голос не так уж хорош, то занялся пришедшей в полный упадок конюшней для скаковых лошадей, доставшейся ему от отца. Их дружба не выдержала общих разочарований. И вот прошло одиннадцать лет. Хотя живут они всего-то в пятидесяти километрах друг от друга.
– А ты малость разжирел, – заметил Стен, снимая со стула ворох газет.
– Зато ты все такой же, – сказал Курт с удивившим его самого раздражением.
– Лошадники толстыми не бывают, – засмеялся Стен своим нервным смехом. – У всех тонкие кости и тощие кошельки. Кроме таких, как Хан или Штрассер. Те могут себе позволить.
– Как дела? – спросил Курт, усаживаясь.
– Ни шатко ни валко. Не могу сказать, что достиг больших успехов, но и не прогорел. Всегда есть неплохая лошадь в стойле. Сейчас получил нескольких двухлеток, так что дело крутится. Но, по правде сказать… – Он, не закончив фразы, сунул руку в ящик стола и достал оттуда ополовиненную бутылку виски. – Хочешь?