Возвращаются в свои дома и за оставшиеся до конца дня часы судорожно пытаются наверстать бездарно упущенное время. Стараются для себя-любимого, для себя– страдальца сделать ну хоть что-нибудь приятное и может быть даже полезное. Однако, как правило, срываются, мечутся, хватаясь за всё подряд и ничего не успевая закончить, и, в конечном итоге, с чувством неопределённого недовольства и раздражения залезают в постели, проваливаются в глухой сон, чтобы поутру, под отвратительные звуки будильников, подпрыгнув и ошалело ворочая глазами, морщиться от головной боли и массировать виски, отчаянно пытаясь сообразить, а что же происходит вокруг?.. Вспоминают, что всего лишь середина недели, рушатся в изнеможении на подушку и, лежа с закрытыми глазами, ругают метеорологов за то, что не подсказали вчера как нужно сегодня одеться.
И всё начинается сначала.
Женька не могла вспомнить, чтобы когда-нибудь выходила из дома так рано. Остановившись в дверях, с наслаждением вдохнула чистый, ломкий от раннего морозца воздух, без дыма и копоти, осевшей за ночь на тротуары. Задержала на несколько секунд дыхание и выдохнула густое облачко пара. Посмотрела на темное небо, где робко перемигивались крохотные, редкие звездочки, словно кто-то проколол тонкой булавкой в нескольких местах черную бумагу, за которой с обратной стороны сияет ослепительный свет. Трудно поверить, стоя здесь, на грязном тротуаре, что где-то есть тёплое море, сияет горячее солнце, и люди не кутаются в шарфы от холода, а ходят в майках и шортах, загорают и купаются, беззаботно сидят в кафе, а не носятся друг за другом, размахивая пачками бумаги. Трудно поверить, но это не значит, что всего этого нет, а потому имеет смысл проверить и самому во всё убедиться.
Подняв воротник и прижав его пальцами под самым подбородком, Женька подхватила чемодан и покатила его на скрипучих колёсиках к машине. Колька, как привязанный семенил сзади, не отставая от матери ни на шаг.
Шофёр охнул, приподняв чемодан, но, всё же, оценив хрупкую Женькину фигурку, решил оставаться до конца любезным и помог затолкать его в багажник, рядом с парой мятых канистр и ящиком промасленных инструментов. Он даже придержал дверь и подождал, пока Женька с Колькой не усядутся на заднем сиденье, тесно прижавшись друг к другу, пытаясь согреться в холодном салоне. Потом плюхнулся на своё промятое кресло, покрытое обрезком яркого восточного ковра, изо всех сил вдавил в пол педаль газа и машина, сорвавшись с места, громыхая, позвякивая всеми своими соединениями, понеслись по пустынным улицам спящего города.