Войдя в горницу, родовая колдунья поздоровалась:
–Те аве́с баро Димитр!
–Те аве́с бахтали́! Долго ходишь! – упрекнул недовольно.
–Старой стала, неповоротливой.
–Брось прибедняться. Зачем звал, знаешь?
Кивнула, озвучив ответ:
–Мишка!
–Да. – В раздумье, баро пошамкал ртом, несмотря на целостность и крепость зубов в нем, скорее всего подбирая нужные слова и интонацию в предстоящем разговоре. – Он для табора словно шило в заднице стал. Недавно ромы из-за Урала приезжали, жаловались на него. Их сообщество вообще решило объявить Мишку вне закона, сделать изгоем. Накуролесил, понимаешь! А ведь это я его отпустил вроде как на родине матери побывать. Побывал, псина сутулый!
Минуло полтора десятка лет, когда баро одобрил вхождение в табор цыганки с двумя детьми, из-за каких-то неурядиц съехавшую на юг из-под Челябинска. Теперь-то самой цыганки в живых уж нет, а Бог постарался, наградил табор таким сокровищем, как Мишка. Сестрицу его просватали давно. Замуж в табор под Азовом выдали. Сам баро посаженным отцом был на цыганской свадьбе.
–Мишка красавчик. Все молодки за ним упадают. – Хриплым прокуренным голосом произнесла цыганка. – И масти он фартовой. Ежели б в богатом семействе уродился, вполне мог и баро стать…
–Мог!.. – соглашаясь, кивнул седой головой Димитр.
–…Молодой, а деньги к рукам так и липнут. Одно смущает… Я его «прочитать» не могу. В глаза, в душу заглянешь – у самой голова кругом идет, а в глазах двоиться начинает. Такое со мной впервые. Э-э! Тебе не понять. Что он там снова натворил? На что пеняют приезжие?
–Лучше не спрашивай! Порезал кого-то, но это полбеды. Большое подозрение, что обворовал. По их словам, обобрал весь тамошний табор как липку.
–Врут.
–Не похоже. От других рома весточка пришла. Действительно, по чужому навету, на их стоянку милиция нагрянула. Все вверх дном перевернула. Ничего не обнаружили, но с места согнали. Когда табор назад вернулся, то в схронах, в ямах под кострищами нашли тюки шерстяной и шелковой ткани, часы, кольца, даже золотые монеты, а деньги и гособлигации пропали.
–Много?
–Говорят, на десятки тысяч рублей.
–Откуда столько?
–Работают люди, не то, что мы, оседлые. Да!, Так вот грешат на Мишку. Он там был и о схронах знал, а потом пропал.
–Похоже на Мишку.– Снова согласилась старуха. Ей ли осуждать цыгана с фартом? Только ведь шувани на стороне баро стоять нужно. Для проформы напомнила баро об одной из черт характера виновника.– Он ведь, не в пример нашим, всегда к золоту равнодушен был, а вот при виде денег прямо зверел.