– У меня тоже есть свои секреты! – Герман понимал, как по-детски звучат его язвительные замечания, но не мог сдержаться – слова сами собой срывались с языка и, надо сказать, производили ожидаемый эффект. Всякий раз ее задевала, оскорбляла сквозящая в них неприкрытая обида. Герман понятия не имел, когда эта обида пройдет, но надеялся, что скоро.
Да, новость о покупке дома была для Эмбер не из приятных, однако ей так хотелось сохранить их брак и наладить отношения, что она и не подумала возражать, когда он объявил, что они уезжают на неопределенное время. Герман знал, что она любит его, и это, с одной стороны, придавало ему сил, а с другой – отягчало ее преступление. Будь она из тех жен, что неприязненно относятся к мужьям и любят только их деньги, он мог бы ожидать с ее стороны измены, возможно, сумел бы даже как-то подготовиться, но Эмбер была совсем другая. Она была дипломатична, нежна, очень заботлива, порой наивна. Эмбер, если хотите, была целомудренна и берегла свое целомудрие вопреки всему, что ей доводилось видеть и слышать в их кругу.
Они познакомились в гостях, на званом рождественском ужине у директора банка, делового партнера Германа. Эмбер была подругой его дочери, ее пригласили на ужин в последний момент веселья ради и посадили рядом с Германом. Никто не ожидал, что они понравятся друг другу. На первый взгляд, у них не было ничего общего, но, когда Герман повернулся, чтобы пожать руку соседке, его будто током пронзило. Весь вечер он был рассеян и почти не следил за ведущейся за столом беседой, ожидая удобного момента, чтобы вернуться к разговору с Эмбер. Понятно, что она немного робела, оказавшись в компании столь солидных людей, а что касается Германа, то его эта устрашающая компания совершенно не интересовала, если бы не ссуда в миллион долларов, которую банк собирался выдать ему под новое строительство в Нижнем Манхэттене. Она сумела рассмешить его, она будто светилась – как ни одна женщина за столом, во всем зале, во всей его жизни. Никто еще не вызывал у него подобных чувств. Герману нравилась ее свежесть, оригинальность взглядов и суждений, а красота девушки завораживала его. Целый день он занимался делами, был собран и напряжен, точно бульдог, готовый к нападению, но рядом с ней развеселился, как щенок. Он расслабился, чего ему так недоставало в жизни. Когда шесть месяцев спустя они объявили о своей помолвке, Герману говорили, что он старый безмозглый дурак, угодивший в силки охотницы за чужим богатством. По настоянию Эмбер они заключили брачный контракт, хотя он и не думал давить на нее или выказывать недоверие. Это положило конец сплетням, а также смутным сомнениям, каковые, признаться, порой все же его посещали.