– Что-то любопытное, да? – спросил Никита Леонидович Климентов, склонив голову набок и покачиваясь на высоких каблуках дизайнерских ботинок.
Руки он заложил в карманы долгополого редингота, тоже дизайнерского. Шея Никиты Леонидовича, слишком тонкая для мужчины его возраста и положения, скрывалась в складках пестрого шарфика. Впрочем, эта прозрачная золотисто-изумрудная тряпица должна называться как-то по-другому, более изысканно. Например, фуляр.
Вера Герасимовна всегда побаивалась таких вот странно одетых мужчин, которые смотрят на мир сквозь ярко-желтые или помидорно-красные стекла стильных очков. Эти люди казались ей непредсказуемыми, как инопланетяне. Поэтому она смутилась и ответила не сразу.
Никита Леонидович открыл рот, чтобы еще разок съязвить, но тут щель самоваровской двери расширилась. Хозяин мастерской выглянул в коридор.
– Что тут у вас стряслось? – поинтересовался он.
– Мне, Коля, с тобой поговорить надо, – торопливо начала Вера Герасимовна. – Конфиденциально. По серьезному вопросу.
– Через полчаса. Сейчас я очень занят, извините, – отрезал Самоваров.
Дверь он придерживал так, что ни Вера Герасимовна, ни Климентов не могли даже заглянуть в мастерскую, не то что влезть в нее.
– Но, Коля, это важно, – заупрямилась Вера Герасимовна.
Она уже поняла, что в мастерскую ее не пустят. Это значило, что оценить, насколько глубоко Ольгино горе, то есть насколько у директорши распухли глаза и нос, не выйдет. Тогда Вера Герасимовна уставилась на Самоварова. По выражению его желтого лица она попыталась угадать, беременна Ольга или, наоборот, брошена мужем. Но реставратор мебели был невозмутим, как игрок в покер. Он проводил глазами непрошеных гостей, пока те не скрылись в сумерках коридора, и плотно закрыл дверь.
– Вера Герасимовна и Климентов приходили, – сообщил он Ольге. – Непонятно, чего им надо.
– Они подслушивали, – догадалась Ольга. – И пусть! Я все равно погибла.
Она очень хотела внушить эту мысль своему собеседнику. Уже три раза она принималась плакать, но Самоваров никак не поддавался панике.
– Не делай из мухи слона! Ну, были у тебя грешки – кто об этом узнает? – говорил он. – Слава богу, нынешние коллекционеры свои сокровища напоказ не выставляют. Вспомни: пока жена Рыболовлева не подняла скандала при разводе, никто даже не подозревал, что он живопись собирает. Твой банкир тоже не кричит о своем добре на всех углах. И не показывает никому. Поди разбери, подлинный у него Коровин