Даймон сразу пришел на голос – у бедняги уже не было сил играть в прятки и догонялки. Морган огляделся. Никого. Любопытно, ощущает ли его невидимка-Иштван? Так и не проявился. Алхимик проклятый! Предпочитает трусливо отсиживаться в стенах своей крепости. С досады, что не может разделаться с ним прямо сейчас, Морган яростно харкнул в сторону предположительного местонахождения подонка. Накачать молодую женщину ядом и выбросить как мусор… Совершенно несвойственный мужчинам его народа поступок. Впрочем, поживешь с дикарями, сам в дикаря превратишься.
Морган расстегнул ремень, развернул бесчувственное тело, бережно перекинул через седло. «Потерпи, малыш». Из рукава платья выскользнул перевязанный лентой тугой рулон бумаги. Морган нагнулся за ним и, не разглядывая, сунул за пазуху. Он забрался на коня, устроил девушку у себя на бедрах. Ноздри наполнил аромат ее волос: несмотря на длительное пребывание среди вечных снегов, они пахли ромашками, клевером и донником. Закутываясь вместе с девушкой в плащ, Морган нечаянно задрал подол ее платья; ладонь наткнулась на голое бедро. Он машинально продвинул руку дальше. Пальцы скользнули по ягодице. По сравнению с этой нежной кожей шелк и бархат проигрывали. Морган никогда не был близок с чужачкой и отметил, что у женщин его народа кожа более грубая, обветренная. Прикосновения возбудили его, но усталость и чувство вины за влечение к этой полумертвой малютке не позволили огню разгореться. Руку он, однако, с ее бедра не убрал… так им обоим теплее.
Дома ночь разгонит всех по домам часа через два. К дикарям лучше не соваться. С хорошенькой юной дикаркой на руках он вызовет нездоровое любопытство: и у своих, патрулирующих врата, и у чужаков. Безопаснее всего пересидеть на Ледяшке же, на побережье. Опасаясь стрелы в спину, Морган гнал коня галопом и нырнул во врата, не останавливаясь и не оглядываясь.
Побережье встретило порывом влажного морского ветра и протяжными криками чаек. Дышится здесь легче, мороз слабее, а день еще только начинает угасать. Удалившись от врат на расстояние чуть больше полета стрелы, Морган высмотрел свободный от снега пятачок земли. Он спешился у полыньи. Ледяной, сводящей руку водой обмыл лицо девушки. Потом заставил Даймона улечься и устроился, прижавшись спиной к теплому боку коня, обнял девушку своим телом. В надежде отвлечься от мучительной тошноты, Морган зарылся лицом в шелковистые кудри, краем глаза приглядывая за вратами. Вдруг Иштван надумает отправиться по его следам? То, что подонок не воспользовался его уязвимостью, дал спокойно уйти – даже коня не украл! – вызывало тревогу и недоумение.