Райнерио, явно недовольный тем, что должен лично отдавать приказы рабу, заговорил с Хулько, как дрессировщик с животным, которое приручает:
– Хорошо, сынок. Дрова оставь в покое. Положи их вон туда. Молодец! Возьми тачку и помоги господам, отвези этот сундук в гостиницу… Правильно, она в той стороне! И смотри не урони сундук. Молодец, иди с ними. – Он сменил выражение лица, снова повернулся к гостям и сказал: – Он грубый, но смирный. Идите за ним. Если вам больше ничего не нужно, жду вас совсем скоро в трапезной за ужином.
Оба спутника попрощались с Райнерио и Уберто и зашагали следом за Хулько. Работник продолжал горбиться даже без вязанки на плечах. Его пятки глубоко вдавливались в размокшую землю.
Дождь прекратился. Между облаками виднелось красное от заката небо, где кружилась стая пронзительно кричащих ласточек, и дул пропахший солью ветер.
Дойдя до гостиницы, Хулько повернулся к гостям, и последние лучи дневного света ярко осветили его нескладную фигуру. Из-под тряпичной шапки торчали вихры жестких волос и шишковатый нос. Жалкое зрелище дополняли грязная куртка и протертые на коленях штаны. «Домини иллюстриссими!» – пробормотал он. На латыни это значило «знаменитейшие господа». За обращением последовала чудовищная мешанина на разных языках, которая должна была означать: «Желают ли господа, чтобы я внес сундук внутрь?»
Увидев кивок, означавший «да», крепостной снял сундук с тачки и с трудом внес его в дом.
Монастырская гостиница была построена почти целиком из дерева, стены обтянуты камышовыми циновками. За стойкой у входа посетителей встретил человек в хлопчатобумажной куртке и с глазами как у совы – Джинезио, управляющий гостиницей. Он поздоровался с паломниками и сообщил, что настоятель приказал отвести им самое удобное помещение.
– Поднимитесь наверх, дверь в вашу комнату – третья справа, – сказал он, глуповато улыбнулся и указал рукой на лестницу на верхний этаж. – По всем вопросам обращайтесь ко мне. А пока счастливо оставаться!
Игнасио и Гийом сделали как сказал Джинезио. Поднявшись по ступеням, они оказались перед своей дверью. «Настоящая роскошь!» – подумал продавец реликвий. Он привык к общим спальням, где кровати отделялись одна от другой лишь занавесками.
Хулько остановился позади гостей. Он явно выбился из сил.