Хорошо, что успела.
Магазин внутри был большой, с широкими прилавками вдоль стен. А уж тканей, тканей! Такие тонкие… И ни живой души – ни по ту, ни по эту сторону прилавков.
Все рулоны, рулоны…
Она осторожно потрогала один. Материя была скользкая, блестящая и прозрачно-тонкая.
Вот бы ей на платье такую, блескучую, гладкую, с зелеными клеверочками. В самый раз бы к новым коричневым туфлям. Сразу б кто-нибудь в услуженье взял.
Нет, никакого другого места ей не надо. Хочет здесь, в магазине, стоять за прилавком, перебирать в руках тонкие скользкие ткани и нахваливать всем и каждому: покупайте! покупайте!
Когда-то, давно, она была здесь. Вместе с Винцасом. И так же гладили они разноцветные рулоны.
– Вот заработаю денег, вернусь и куплю тебе самое нарядное платье. И еще одно – белое, с фатой.
И уехал.
Ей хотелось бы стоять за прилавком.
Покупайте, покупайте мануфактуру!
– Что угодно, барышня? Что вам показать?
В глубине магазина была тяжелая занавесь, а за нею дверь. Оттуда вышел хозяин – невысокий, толстенький, в застегнутом жилете. Из средней петельки в карман жилета спускалась толстая желтая цепочка. Небось и часы золотые при ней.
Хозяин ловко взобрался на лесенку, достал с полки рулон, бросил на стол, потом еще один – и снова бросил.
Падая, они шелестели, как живые.
Она попятилась.
Хозяин перегнулся через прилавок.
– А может, барышня уже замужем?
Она замотала головой.
Он деловито осмотрел ее с головы до ног, потом хитро прищурился, задержавшись взглядом на груди.
– Может, барышне что-нибудь к крестинам?
Вытянув руку, опустив глаза, она боком двигалась вдоль прилавка, гладя ткани, тонкие и толстые, но все приятные, мягкие.
– Так что же вам, барышня?
Не поднимая глаз, ответила:
– Я работу ищу.
– Работу.
Она подняла глаза.
– Я бы все делала… Что только скажут…
Сейчас она согласилась бы и не стоять за прилавком, а только подметать в магазине. Подметать, подметать и видеть, как люди покупают мануфактуру.
Хозяин смотрел и хитро щурился.
– Кто не возьмет такую красавицу? И я бы взял, но у нас служить не очень-то весело. Глупые юнцы обзывать будут, никто рандеву не назначит. Я бы взял, да жалко мне – такая красивая барышня…
Она обеими руками оперлась на прилавок, подалась вперед.
– Нет, нет. Не могу. Такая красавица барышня… Не-е-ет.
Он по-прежнему смотрел на ее грудь и хитро улыбался.