– Нехай учится, – сказал Лаврушка, – то ему на пользу пойдет. А ну, братцы, еще по чарочке! – обратился он к приятелям, подливая им браги.
– А вот и закушенье, – сказала Настя, ставя на стол миску с холодцом. – Отведайте, будьте ласковы!
– Эх, была не была, – сказал Захар, придвигаясь к миске. – Сыт уже я, да на хорошую еду еще кишку найду!
– Это так, – поддержал младший из дружинников. – На лакомый кусок в брюхе всегда сыщется уголок.
– Деда, – тихонько толкнул Сеня старика Силантия, – а волкулак – энто тоже леший?
– Эко сказал! Волкулак – энто оборотень, человек, обращенный в волка либо колдовством, либо своей охотой.
– И всякий может в волка оборотиться?
– Коли знает загово́р, то может. Для этого надобно сыскать в лесу гладкий пень, покласть на него шапку и, сказавши заговор, кувырднуться через тот пенек. А чтобы вдругораз человечий образ принять, в обрат надобно кувырднуться. Но ежели, покуда ты волком бегаешь, кто-либо шапку твою унесет, оставаться тебе волком на веки вечные либо доколе тебя в том волке кто-нибудь не признает и по имени не окликнет.
– А как колдуны людей в волков оборачивают?
– С наговором накидывают на человека волчью шкуру либо обманом заставляют его переступить через веревку, свитую из волчьей шерсти. Колдуны да ведьмы любят сами волками оборачиваться, и с таким оборотнем повстреваться не дай Господь: ён, как упырь, крови человечьей ищет.
– Как же распознать, деда, волкулак энто или обнаковенный волк?
– У волкулака зубы всегда черные, как деготь, а глаза красные. Иной раз бывает, что у него усы человечьи.
– А коли на ём шкура обвислая, будто на вырост шитая, – добавил Захар, – энто значит не простой волкулак, а колдун либо ведьма в волчьем образе. И только когда такой оборотень крови надуется, тогда на ём и шкура натягивается впору.
– Помнишь, дедушка Силантий, – вставила Настя, – как в запрошлом году осенью к нам на деревню волкулак забег? Вот страху-то было!
– Как же, помню. Он тогда к кажной избе подбегал и все норовил внутрь заглянуть.
– Ох и испужались мы! Как увидели, что он от избы к избе бегает, дверь приперли снутри дрючком, а сами все на полати сбились и ну Богу молиться!
– Ну и что же было? – спросила Фрося.
– Худого он никому не сделал. Обежал всю деревню и утек обратно в лес, – сказала Настя.